другое для себя – и, положив их на стол, завел беседу с послом о погоде и 
музыке, о парижских женщинах.

Лористон, прервав фельдмаршала, высказал надежду, что курьер с письмом для 
Александра двинется в Петербург сегодня же. Но Кутузов посмотрел в окно и 
ответил, что на ночь глядя посылать нет смысла. Тогда Лористон предложил, чтобы 
сократить путь курьеру, послать его через Москву, обещая пропуск, но Кутузов 
ответил, что русские сами знают дорогу в свою северную столицу, и возобновил 
прерванный разговор.

Теряя терпение, Лористон прямо предложил Кутузову прочесть письмо, адресованное 
Наполеоном ему лично. Кутузов вскрыл конверт, прочел письмо, затем опять 
заговорил о французских женщинах, о Париже, который он когда-то посетил, и 
Лористон почувствовал, что русский полководец играет им самим и его императором 
и в его старческих пухлых руках теперь не только письмо, на которое он волен 
отвечать и не отвечать, но и судьба французской армии, судьба Европы.

Забыв о выдержке, французский дипломат прямо заявил, что Наполеон предлагает 
кончить войну.

– Кончить войну? – переспросил Кутузов. – Да ведь мы ее только начинаем…

И великий русский полководец, дипломат и политик дал понять Лористону, что он 
знает состояние французской армии и положение самой Франции, знает, что 
французы терпят поражения в Испании и что европейские дела тревожат Наполеона, 
а на упрек Лористона, что война ведется «не по правилам» и нельзя убивать 
французских фуражиров, Кутузов ответил, что не может изменить настроение народа,
 который более двухсот лет не видел на своей земле завоевателей. Так же 
невозмутимо, как всегда, ощущая за собой силу народа, Кутузов волю свою 
противопоставил воле метавшегося в Москве Наполеона, и воля Кутузова опять 
оказалась сильней.

Он не отказывался от переговоров, рассчитывая, что этим еще дольше удержит 
французов в Москве и продлит отдых своей армии, но отказался от каких бы то ни 
было обещаний.

Так ни с чем и уехал Лористон. Наполеон понял, что надо отступать. Но своим 
маршалам он говорит не об отступлении, а о наступлении на русскую армию, не о 
бегстве из России, а о зимовке в Смоленске, где-то на Днепре, чтобы с весны 
возобновить войну. Он не спешил покидать Москву, устраивал смотры корпусам 
своей армии. Во время одного из парадов к нему примчался адъютант с тревожной 
вестью: выдвинутый к лагерю Кутузова Мюрат разбит у Тарутина и отошел, потеряв 
1500 человек.

– Мы пойдем на Калугу, и горе тому, кто преградит нам путь! – говорил Наполеон.

Это была еще действительная угроза. Наполеон вел за собой стотысячную армию, 
еще боеспособную и сильную. В ней поредела кавалерия, убавилось пушек, но 
пехота способна была наносить мощные удары. Многие считали, что силы Наполеона 
иссякли и французская армия уже не представляет опасности. Но Кутузов знал, с 
кем имеет дело, и когда какой-то офицер пошутил над Наполеоном, Кутузов сурово 
оборвал его:

– Молодой человек, кто тебе позволил так отзываться о величайшем полководце?

Предстояло еще раз столкнуться с неприятелем, и Кутузов деятельно готовился к 
этому. В первый же день пребывания в Тарутинском лагере он затребовал для армии 
полушубки, обозы с провиантом, сюда же приказал направлять партии рекрутов. Он 
накапливал силы для решающего удара и каждый день отдыха войскам отстаивал с 
величайшим для себя риском в борьбе с царем и Беннигсеном. Сдав Москву, он 
мужественно и просто написал об этом царю и больше не вступал ни в какие 
объяснения, уверенный в том, что каждый день пребывания Наполеона в Москве 
ослабляет французскую армию, что Наполеон не усидит в Москве, а вынужден будет 
бежать не только из Москвы, но и из России. Когда же ему окончательно досадили 
советами и упреками, что бездействие русской армии беспокоит царя и Россию, он 
резко и в последний раз объяснил:

– Дело надо вести к тому, чтобы спасти Россию, а не к тому, чтобы ее успокоить.

Уверенность полководца в правильности избранного им пути опиралась на 
гениальный стратегический анализ обстановки, сложившейся в Европе, в Москве, в 
Петербурге и деревнях. Кутузов учел психологию военачальника враждебной армии и 
свой опыт борьбы с ним под Браунау, Аустерлицем, Бородином.

Уверенность Кутузова в правильности избранного пути покоилась на вере в свою 
армию, в свой народ, который поднялся на борьбу. В Тарутинский лагерь прибывали 
сотни людей, но с разными целями шли они к Кутузову и по-разному участвовали в 
войне 1812 года. Шли иногда просто убедиться, что русская армия существует и 
может продолжать войну, ибо после сдачи Москвы и распространения панических 
слухов из Петербурга многим казалось все погибшим. В Тарутино нахлынули купцы,