то нужны были новые мощные удары, чтобы разгромить нашествие. Предстояла еще 
жестокая борьба.

Для этого, добившись стратегической победы под Бородином, Кутузов под утро 8 
сентября снялся с позиции и в полном порядке отошел. Русский полководец имел 
все основания писать царю: «Войска Вашего величества сражались с неимоверной 
храбростью. Батареи переходили из рук в руки, и кончилось тем, что неприятель 
нигде не выиграл ни на шаг земли с превосходными силами…» И далее он объясняет 
царю, что, «когда дело идет не о славе выигранных только баталий, но вся цель 
будучи устремлена на истребление французской армии, я взял намерение 
отступить…».

В штабе Наполеона были изумлены – армия Кутузова исчезла. Наполеон ободрился. 
Он еще не смог сразу начать преследование, потому что войска русского 
арьергарда оставались на позициях, но Кутузов все-таки ушел.

Наполеон опять проезжал Бородинским полем, кто-то обратил его внимание на это 
гигантское кладбище. Он сам знал, что у него выбыли из строя 47 тысяч солдат и 
47 генералов, но сегодня он бодро ответил: «До Москвы два дня пути, а в Москве 
все забудется».

Наполеон двинул вперед, в авангард кавалерию Мюрата.

Французы не верили своим глазам. Дорога была пуста. Ни одного человека, ни 
одной повозки, даже ломаного колеса не оставил Кутузов на пути. Свежие 
могильные насыпи и кресты говорили, что русская армия отходит спокойно, успевая 
хоронить своих мертвых бойцов. А в армии этой были десятки тысяч раненых, 
огромный обоз и неисчислимые потери в конском составе.

– Что это за армия, которая после такой битвы так образцово отошла? – сказал 
Мюрату изумленный Ней.

Мюрат подошел к Можайску и, уверенный, что погонит русских дальше, пригласил 
Наполеона ночевать в городе.

Наполеон приехал, и на его глазах авангард Мюрата после упорного боя был 
отброшен с потерями от Можайска. Наполеон был потрясен. В глубоком раздумье, не 
обращая внимания на окружающих, он продолжал ехать к Можайску. Кто-то указал 
ему на опасность. Наполеон долго смотрел на бивачные огни шестидесятитысячной 
русской армии, прикрывавшей пути к Москве.

Образцовый отход Кутузова, бой за Можайск окончательно показали, что Бородино 
не было победой.

Борьба продолжалась.







ГЛАВА IV


Русская армия, отойдя от Можайска, подходила к Москве. Вслед за ней медленно, 
точно ощупью, двигалась армия Наполеона.

Кутузов чувствовал, как с каждым шагом, приближающим к Москве, обостряется 
кризис войны. Кризис тяжелый и опасный для России, для армии, для него самого.

В литературе и даже в историографии существует точка зрения, что Кутузов решил 
сдать Москву, находясь еще чуть ли не в Петербурге. Узнав о падении Смоленска, 
он действительно произнес: «Ключ от Москвы взят», и потому говорят, что 
Кутузову было легко решиться на оставление Москвы без боя. Он готов был к этому 
давно, он гениально предвидел все, включая и марш-маневр на Калужскую дорогу и 
конечную гибель всей армии Наполеона.

Другие, клевеща на Кутузова, утверждают, что он только влачился за событиями, 
хитрил и обманывал народ, армию и царя, обещая отстоять Москву, а поворот армии 
на Калужскую дорогу осуществил по совету не то Беннигсена, не то Толя, или 
поворот совершился сам собой, потому что некая сила сама по себе влекла солдат 
по тому пути, туда, где были запасы продуктов.

При этом забывают, что Кутузов принимал свои решения не отвлеченно и предвзято, 
а исходя из конкретной стратегической и тактической обстановки. Ему отказывают 
в той замечательной прозорливости, которая в кризисные для войны дни 
действительно помогла ему предвидеть ее дальнейший ход и поступать 
соответственно обстоятельствам.