Положение его как главнокомандующего было исключительно трудным. Армию он 
принял в состоянии отступления. Если Наполеон, располагавший неограниченной 
властью, имел в лице своих маршалов и штаба, возглавляемого Бертье, послушную, 
испытанную систему управления, то Кутузов с первых же часов пребывания в армии 
столкнулся с ненавидевшим его начальником штаба Беннигсеном, считавшим себя 
единственным полководцем, способным противостоять Наполеону. Беннигсен был 
уверен, что Кутузов несправедливо отнял у него должность главнокомандующего.

Десятки интриганов, доносчиков, мешавших ранее работать Барклаю, стали теперь 
клеветать, вредить Кутузову, который отлично знал, что, кроме Наполеона, у него 
есть враги в собственном штабе и что наиболее непримиримый его личный враг 
остался в Петербурге – сам император.

В одном Кутузов не сомневался, в одно он глубоко верил – в силу русского 
солдата, в силу русских командиров, прошедших с ним и Суворовым походы и войны. 
И если Беннигсен писал, что «французская армия кишит великими генералами, а у 
нас и посредственных нет», то Михаил Илларионович сообщает жене, что «нашел 
армию в полном духе, хороших генералов много… Я полон надежды… думаю исправить 
дела к чести России».

Быстро разобравшись в сложной обстановке, Кутузов организовал сильный арьергард 
под командованием спокойного и храброго генерала Коновницына и, продолжая 
отходить, стал готовиться к сражению. Дальнейший отход привел бы к утере того, 
чем Кутузов более всего дорожил, – к утере «духа чрезвычайного», которым жила 
русская армия, рвавшаяся в бой. Наконец у Бородина силы сторон почти сравнялись,
 отпала главная причина, вынуждавшая русских к отходу. Кутузов дал знаменитое 
Бородинское сражение, имевшее огромное политическое и стратегическое значение 
не только в ходе войны 1812 года, но и во всей истории русского народа.







ГЛАВА III


Поле, где разыгралось сражение, лежит близ села Бородино, в 110–112 километрах 
от Москвы, в 10–12 километрах западнее Можайска. Оно чуть всхолмлено в центре, 
местами изрезано небольшими оврагами, на дне которых протекают ручейки; 
пересекает его река Колоча, впадающая в Москву-реку. В центре поля – деревня 
Семеновская, правее, по сторонам новой Смоленской дороги, за рекой Колочей – 
село Бородино, рядом с ним – деревня Горки, а у старой Смоленской дороги, 
отделенная лесом и кустарником, приютилась деревушка Утица. На краю поля, к 
западу, деревня Шевардино. Ничем не приметное, обычное поле средней полосы 
России. Выбрали его штабные командиры, посланные Кутузовым, потому что оно 
перехватывало обе Смоленские дороги, ведущие к Москве, и прикрыто рекой Колочей.
 Открытая местность была доступна для действия масс конницы. И хотя поле, 
открытое для наблюдения со стороны противника, не имело в центре и на левом 
фланге серьезных естественных препятствий, усиливающих оборону, все же было 
решено, что лучшего поля не найти «в сих плоских местах».

Русская армия заняла позицию. Фронт ее протянулся от деревни Маслово у 
Москвы-реки через Бородино до деревни Шевардино, прикрываясь почти на всем 
протяжении рекой Колочей и опираясь правым флангом на Москву-реку, а левым – на 
выстроенный у Шевардина редут.

Позицию заняли неправильно. Фронт ее проходил не перпендикулярно направлению 
наступления Наполеона, а под углом – левый фланг у Шевардина выдался вперед и 
был обнажен. Противник мог обойти его по старой Смоленской дороге, и русская 
армия очутилась бы в мешке, образуемом Москвой-рекой и рекой Колочей.

Дальнейшее движение противника по старой Смоленской дороге выводило его к 
Можайску, где обе дорога сходились, и тем самым русским войскам мог быть 
отрезан путь к Москве и южным губерниям России.

Ответственность за столь опасное расположение войск лежит на выбиравших позицию 
начальнике штаба Беннигсене и генерал-квартирмейстере Толе, которому Кутузов 
всецело доверял.

Оценив обстановку, Багратион немедленно донес Кутузову, что левый фланг армии 
«в величайшей опасности».

Кутузов лично выехал на осмотр левого фланга и решил отвести его назад – на 
линию деревни Семеновская – Утица. Но для того чтобы прикрыть отход на новую 
позицию и выиграть время для постройки на ней укреплений – флешей, Кутузов 
приказал удерживать Шевардинский редут, который теперь приобретал значение 
передового опорного пункта.