Александр отверг план войны, предложенный Багратионом. В начале 1812 года 
Багратион писал царю, что «опасность с каждым днем увеличивается, война 
неизбежна, необходимо оградить себя от внезапного нападения, выиграть время, по 
крайней мере шесть недель, дабы сделать первые удары и вести войну не 
оборонительную, а наступательную».

Для этого Багратион предлагал послать Наполеону, разослать правительствам всех 
европейских стран и обнародовать в России ноту, в которой сообщить, что России 
известны интриги Наполеона в Турции, сосредоточение французской армии в 
Германии, занятие ею Данцига и усиление гарнизонов в Силезии и Померании; что 
со времени получения ноты река Одер станет демаркационной линией и переход ее 
хотя бы одним батальоном войск Наполеона будет означать войну.

Поскольку, продолжал Багратион, Наполеон либо примет ноту за объявление войны, 
либо будет медлить с ответом и усиливать свои войска, надо самим начать 
операции. Для этого следует довести Белостокский корпус до 100 тысяч солдат и 
усилить артиллерией, сосредоточить корпус (не менее пяти дивизий) с полевой и 
сильнейшей осадной артиллерией на границе с Пруссией. Во второй линии 
расположить пятидесятитысячный корпус для удара в любом направлении. Эти войска 
обеспечить магазинами с годовым запасом на 250 тысяч человек и подвижным 
месячным запасом на 150 тысяч человек и подвозом снабжения по Балтийскому морю.

В мае двинуться всей стотысячной армией к Праге, и поскольку от границы до 
Варшавы 12 миль, в два дня, поражая все на пути, занять Прагу и Варшаву. Первые 
сильные удары принесут успех, ободрят армию и приведут в страх неприятеля. 
Театр военных действий будет удален от границ России, и позиция на Висле даст 
ряд преимуществ.

В тот же день корпусу, расположенному на границе Восточной Пруссии, перейти 
Вислу у Граудента и, не обращая внимания на нейтралитет Пруссии, вместе с 
флотом осадить Данциг. Запасный пятидесятитысячный корпус подтянуть в Польшу. 
Дальнейшие действия зависят от обстановки, но и они должны быть наступательными.


Предлагая план, Багратион рассчитывал на мир с Англией. Он предвидел, что 
возможны неурядицы в странах Европы, завоеванных Наполеоном. «Мысль сия, – 
писал Багратион, – получает еще больше вероятия, если принять во уважение, что 
ни один из побежденных народов не признает себя счастливым, а, напротив, с 
трепетом ожидает ежедневно усугубления зла».

Правильно полагая, что «война сия с обеих сторон производима будет с самым 
большим напряжением и неизбежны большие потери», Багратион настаивал на новом 
большом наборе рекрутов. Рекруты должны быть обучены и вооружены. Все это 
требовало огромных расходов, и Багратион советовал ввести «чрезвычайную 
контрибуцию по всей России».

Итак, мобилизация всех сил и переход в решительное наступление для защиты 
страны – вот чего требовал Багратион, потому что, как он писал впоследствии, 
«если враг приблизится, всем народом на него навалиться – или победить, или у 
стен отечества лечь… Надо драться, пока Россия может и пока люди на ногах, ибо 
война теперь не обыкновенная, а национальная».

Выполнение плана Багратиона сорвало бы стратегическое развертывание французской 
армии, отнимало ее плацдарм в Польше, разрушало базу в Данциге. План Багратиона 
лишал Наполеона выгод внезапности и предполагал нанесение удара тогда, когда 
силы Наполеона еще не были сосредоточены для вторжения. План Багратиона 
приводил к лишению французов поддержки Австрии и Польши и сбрасывал со счетов 
70 тысяч австрийских и польских солдат, вошедших в наполеоновскую армию. Это, 
несомненно, повлияло бы и на политику колебавшейся Пруссии, представитель 
которой Шарнгорст тайно приезжал в Петербург за помощью. Наступательный план 
Багратиона опирался на силы России, на боевой опыт русских войск, показавших 
под Прейсиш-Эйлау, что они успешно могут бороться с французской армией.

План Багратиона показывает, что в 1812 году в России были возможности для 
ведения войны наступательной, а не оборонительной, на что обрек ее Александр I.

Тот план войны, который осуществляли Александр и его бездарная свита, обрекал и 
1-ю и 2-ю армии на разгром поодиночке, и о нем правильно сказали, что это «план 
сумасшедшего или изменника…».

Автором этого плана являлся советник Александра I – прусский генерал барон Карл 
Людвиг Август фон Пфуль. По оценке его соотечественника Карла Клаузевица, Пфуль 
давно уже вел настолько замкнутую умственную жизнь, что решительно ничего не 
знал о мире повседневных явлений. Юлий Цезарь и Фридрих II были его любимыми 
авторами и героями. Он почти исключительно был занят бесплодными 
мудрствованиями над их военным искусством, не оплодотворенным хотя бы в 
малейшей степени духом исторического исследования. Явления новейших войн 
коснулись его лишь поверхностно.

Когда Франция нанесла первые удары Пруссии, Пфуль, по свидетельству того же