|
Орловской губернии живет екатерининский генерал М. Ф. Каменский. То, что
Каменскому семьдесят лет и он уже доживал свой век, царя не смущало. Ведь и
Суворову было столько же, когда он совершил непревзойденные Итальянский и
Швейцарский походы.
Каменского вызвали в Петербург, дали неограниченные полномочия. После
напутствий и молебствий Каменский двинулся на войну, обещая привезти в
Петербург Бонапарта в клетке.
Ехал старик медленно, с удобствами, но когда приблизился к армии, пересел в
простую тележку и, подражая Суворову, лихо подкатил к войскам. Дальше этого
подражание Суворову не пошло. И Кутузов, наблюдавший издалека за событиями,
писал жене:
«Не могу надивиться чудесам Каменского. Ежели все правда, что мне из армии
пишут, надобно быть сумасшедшему…»
Кутузов был прав. Каменский выжил из ума. Приняв командование, Каменский с
первых же дней стал производить такие невиданные маневры и путаные движения,
что Наполеон первый раз в жизни не смог разобраться в них и серьезно
встревожился, не кроется ли за ними какой-то особенный подвох.
Запутавшись сам, в трудную минуту Каменский совсем потерял рассудок. Под
Пултуском он появился перед войсками в тулупе, обвязав голову тряпкой, и
объявил солдатам, что всюду измена и они преданы. Главнокомандующий звал их
бежать скорее в Россию, обещая встать впереди бегущих. Солдаты недоумевали, а
сам Каменский, бросив армию, уехал и взмолился к царю, чтобы тот отпустил его в
деревню умирать.
Но и на этот раз Александр остался верен себе и не вызвал Кутузова. Вместо
Каменского командовать русскими войсками он назначил генералов Буксгевдена,
позорно действовавшего под Аустерлицем, и Беннигсена, вскоре обнаружившего
бездарность в сражении под Фридландом. Согласовывать их действия должен был
генерал Толстой, но они ему не подчинялись.
Все же, несмотря на такой разлад в командовании, русские войска, имевшие таких
командиров, как Дохтуров, Багратион, Ермолов, добились под Пултуском больших
успехов. Эти успехи были приписаны Беннигсену, и он в конце концов был назначен
главнокомандующим.
Русская армия ненавидела и презирала Беннигсена. В истории войн того времени, в
жизни Кутузова Беннигсен играл предательскую роль.
Выходец из Ганновера, воевавший против России, затем перешедший на русскую
службу и при этом написавший, что он «в российском подданстве быть не желает и
на то присягою не обязан», типичный наемник и казнокрад, он привел русские
войска в 1806–1807 годах к голоду.
Вместе с русскими интендантами и польскими подрядчиками Беннигсен обворовывал
казну и на солдатском пайке, на взятках нажил несметное состояние.
При нем русские герои-солдаты голодные бродили по полям и огородам, собирая
остатки овощей и картофеля.
В таких условиях семидесятитысячная русская армия расположилась в обороне у
Прейсиш-Эйлау, имея против себя восьмидесятитысячную армию Наполеона. Утром 27
января 1807 года над полем сражения бесновалась метель, и скрытые снегопадом
французские корпуса двинулись в атаку. Они появились из снежной пелены, когда
до русских батарей оставалось меньше пятидесяти шагов. Но русские канониры не
растерялись и встретили противника убийственным огнем; потеряв массу убитыми и
ранеными (корпус Ожеро был почти целиком истреблен), французы бросились назад.
Русская пехота перешла в контратаку, но Беннигсен не ввел в бой свой резерв и
не использовал успеха. Наполеон обрушил на центр русской позиции всю свою
кавалерию под командованием Мюрата, а корпусу Даву приказал обойти левый фланг
русских. Наступил критический момент. Ждали указаний от Беннигсена, но его не
оказалось на поле боя. Он уехал за помощью к прусскому генералу и, как писали
современники, по дороге заблудился. Заменивший Беннигсена барон Сакен решил
отступить, но в дело вмешался Багратион.
Как младший в чине, он находился без должности при корпусе, расположенном в
резерве. Когда ранили командира этого корпуса, Багратион вступил в командование,
повел войска вперед и стремительным, жестоким ударом отбросил французов. Ночь
прекратила битву и развела противников.
И русские и французы приписали себе победу. Но вся Европа расценила сражение
под Прейсиш-Эйлау как поражение французов. Сам Наполеон приказал комендантам
Торна, Варшавы, Познани и даже Берлина задерживать дезертиров и писал: «На
месте сражения у Эйлау и далее в тылу распространился панический страх. Кричали,
что идут казаки, и все отсталые и денщики обратились в бегство. Некоторые
искали спасения даже за Торном и, быть может, достигли Одера. Меня уверяют, что
|
|