Полководческое же дарование Кутузова тогда еще не развернулось, слава ждала его 
впереди. И пока только близкие и верившие в него люди знали, что 
шестидесятилетний русский генерал – лучший ученик Суворова, политик и дипломат, 
что стоит он во главе полков, прошедших, как и он, школу боевых походов 
Суворова.

За годы консульства и особенно империи Наполеона французская армия окончательно 
стала армией, оторванной от народа, осуществляющей под руководством императора 
захватнические цели крупной французской буржуазии. Солдатам этой армии еще 
казалось, что они защищают Францию от других европейских государств.

К тому же многолетние войны давно выбили их из колеи мирной жизни, сделали 
профессионалами войны.

Солдаты Наполеона знали, что прусского и австрийского солдата офицеры все еще 
бьют палками. Ему же, французскому солдату, Наполеон сказал, что в солдатском 
ранце лежит маршальский жезл, и солдат знал, что этот жезл уже получили сын 
простого конюха гусар Ланн, сын бочара Ней и другие маршалы, отличившиеся 
храбростью и умением воевать. Готовя войну, Наполеон обучил свою армию в 
специально созданных лагерях.

В то время как французский император был единственным полновластным 
руководителем своих войск, Кутузов вел свою армию в Европу, чтобы стать под 
командование австрийского императора. И с первых дней похода Кутузова нагоняли 
гонцы из России с царскими приказами, лишавшими его самостоятельности.

Наполеон с берегов Ла-Манша, Кутузов с берегов Вислы направлялись к Ульму. 
Наполеон образцово организовал марш. 500 километров французская армия прошла в 
двадцать восемь дней и развернулась для наступления по берегам Майна и Рейна.

Кутузова торопили. Он вел русские войска через всю Европу, совершая переходы по 
50–60 километров в сутки. За весь более чем тысячекилометровый путь было 
сделано всего четыре дневки. В этом тяжелом походе Кутузов обеспечил солдатам 
возможность ехать по очереди на перекладных подводах, нагруженных солдатскими 
ранцами. Обозы двигались отдельно, кухня высылалась вперед, с тем чтобы, придя 
на ночлег, солдат мог сразу поесть и лечь отдыхать.

Сам Кутузов выехал вперед и прибыл в Вену. Союзное австрийское правительство 
обещало принять на себя все заботы о снабжении русской армии и торопило 
Кутузова как можно скорее соединиться в Ульме с армией австрийского генерала 
Макка. В Вене предсказывали спокойный путь до Ульма и собирались уже 
праздновать победу над Наполеоном, так как Макк доносил, что «никогда никакая 
армия не находилась в столь выгодном положении, как наша, для одержания победы 
над неприятелем. Сожалею об одном, что нет здесь императора и его величество не 
может быть личным свидетелем торжества своих войск…»

Кутузов прибыл в свою армию, подходившую к Браунау. Опрошенные по пути 
австрийские чиновники не знали, что творится на фронте, и все, казалось, 
обстоит благополучно.

Кутузов насторожился. Он принадлежал к числу тех полководцев, которые благодаря 
своему опыту, пониманию природы войны знают, что за видимым спокойствием, за 
картиной внешнего благополучия, за тишиной, царящей на фронте, нередко таятся 
грозные силы врага, которые обрушиваются как гром среди ясного неба.

Золотое правило, диктующее полководцу всегда учитывать, кто стоит во главе 
неприятельской армии, приводило Кутузова к убеждению, что в войне с Наполеоном 
надо быть вдвойне осмотрительным. И Кутузов, и без того предусмотрительный, 
разослал во все стороны лазутчиков, бросил в поиск кавалерийские разъезды, 
широко организовал разведку. Через несколько дней он получил из Ульма письмо.

«…У меня под ружьем 70 тысяч солдат, – писал австрийский главнокомандующий, 
излагая свои планы. – Я уничтожу все замыслы Наполеона, и мы приготовим 
неприятелю участь, которую он заслуживает…»

Полученные от разведки данные говорили о другом, и самоуверенное письмо 
австрийского генерала повергло русского главнокомандующего в еще большее 
сомнение. Он приказал генералу Багратиону следовать в авангарде армии, выдвинув 
передовые части на реку Инн.

Как всегда, спокойный и скромный Кутузов продолжал являться в простом теплом 
сюртуке на развод, беседовал с солдатами, расспрашивал их о семье, о личных 
нуждах, вспоминал с офицерами города, которые они вместе брали, рассказывал о 
странах, где ему приходилось бывать, разрешил устраивать балы. В такие часы 
казалось, что опасность действительно очень далека. Но мало кто знал, что 
русский главнокомандующий в эти дни спешно подтягивал следовавшие сзади колонны,
 затребовал к себе в штаб для связи от всех полков лучших офицеров, чтобы по 
тревоге быстро оповестить все части армии. Мало кто знал, что, собрав к себе 
приближенных генералов, он подолгу разбирал с ними возможные движения