невольно приковывали к себе внимание: турки сидели при своем багаже, 
разбросанном по батарейной палубе, порох был рассыпан по палубе, крют-камера 
была отворена, а турки между тем курили... Приказав прекратить курение, 
лейтенант немедленно распорядился, чтобы крют-камеру заперли и всю палубу 
смочили водою. Быстрое расклепывание якорной цепи оказалось невозможным, - до 
такой степени болты были заржавлены: очевидно, что их давно не выколачивали и 
не смазывали маслом. Пришлось разрубить одно из звеньев. Пока возились с цепью, 
пленные, не приказанию Короваева, перевозились небольшими эшелонами на нашем 
катере; раненых же турок, представлявших большое обременение нашим матросам, 
лейтенант решился отправить в Синоп. Приняв это дело на свою личную 
ответственность, Короваев приказал катеру прибуксировать турецкую баржу, 
стоявшую между фрегатом и берегом, а затем на баржу были положены все раненые и 
20 здоровых пленных; туда же поместили запас сухарей... и весь багаж, 
принадлежавший этим людям. Вместе с пленными был посажен и турецкий доктор из 
армян. Отправляя людей, Короваев, через переводчика, объявил им, что здоровые, 
под начальством доктора, должны озаботиться помещением своих раненых товарищей 
в городской госпиталь. Восторгу турок не было предела... 

С рассветом цепь разрубили, и когда фрегат был отбуксирован к берегу, лейтенант 
получил приказание зажечь судно... Исполнив распоряжение начальства, лейтенант 
возвратился на пароход. Ночью на фрегат приезжал от имени Корнилова Г.И. 
Бутаков за справками - почему задерживается дело. Затем приехал А.П. Жандр и, 
спустив флаг, отвез его Нахимову. Этот флаг турецкого фрегата в настоящее время 
находится в Морском корпусе. 

В описываемое время в штабе Корнилова были: И.Г. Сколков, Г.И. Бутаков, В.И. 
Барятинский и А. П. Жандр). 

...Брошенные на берег неприятельские суда были в самом бедственном состоянии, и 
потому было приказано прекратить огонь. Из показаний пленных выяснилось, что 
только панический страх воздержал их спустить флаги, т.е. сдаться. На фрегате 
"Незими-Зефер" флаг был немедленно спущен, без сопротивления, по требованию 
проезжавшего мимо парламентера, посланного для объявления городскому начальству,
 что эскадра пришла для истребления военных судов, но не желает вредить городу. 
Транспорты и купеческие суда затонули от попавших в них снарядов; фрегаты 
"Фазли-Аллах", "Низамиэ" и "Каиди-Зефер", корвет "Неджи-Фешан" и пароход 
"Эрекли" - все были объяты пламенем; по-видимому, большая их часть была зажжена 
оставлявшими их командами. По мере того как огонь доходил до крют-камеры, суда 
взлетали на воздух. Взрыв фрегата "Фазли-Аллах" покрыл горящими обломками 
турецкую часть города. Это произвело сильный пожар, значительно увеличившийся 
от взрыва корвета "Неджи-Фешан". Пожар продолжался во все время пребывания 
нашей эскадры в Синопе. В городе некому было тушить его: все жители разбежались.
 По словам г. Базанкура, парламентер, не найдя никого, вручил встретившемуся 
ему австрийскому консулу прокламацию командира русской эскадры. 

Насколько прав г. Базанкур в передаче этого факта - нам неизвестно: многие из 
участников боя ничего не знают о существовании прокламации. По словам очевидцев,
 достоверно лишь известие о посылке на берег мичмана Манто, умевшего 
объясняться по-гречески. По окончании сражения Манто послали парламентером с 
приказанием передать властям, что, если из города будет пущено хотя бы одно 
ядро, Синоп будет уничтожен бомбардированием. Навстречу разумному парламентеру 
попалось только несколько греков. Участники в бое нам передавали также, что 
приезжала греческая депутация просить адмирала - взять греков в Россию. Просьба 
мотивировалась тем соображением, что турки по уходе русской эскадры возвратятся 
из гор и перережут их, так как турецкий квартал сгорел, а греческий - уцелел от 
пожара. Адмирал счел себя вынужденным отклонить это ходатайство. 

По свозе раненых и пленных фрегаты "Авни-Аллах" и "Незими-Зефер", а также 
корвет "Феизи-Меабуд", как оказавшиеся совершенно избитыми и негодными, были 
отбуксированы к берегу и сожжены. 

Спасшиеся от нашего артиллерийского огня турецкие матросы бежали на берег, 
предоставив гибели своих офицеров и раненых товарищей. На утопавшем фрегате 
"Авни-Аллах" найден командир турецкой эскадры вице-адмирал Осман-паша... Когда 
фрегат, на котором он сражался, стал тонуть, команда (как паша сам признавался) 
вышла из повиновения, самовольно бежала на берег, и несчастного Османа ограбила,
 отняв у него деньги, часы и платье. С перебитою ногою, по пояс в воде и 
держась руками за пушечный брюк (канат, прикрепляющий орудие к борту) паша 
погиб бы, если не был бы снят с погрузившегося фрегата нашею шлюпкою... 
Несчастному было 60 лет, из них 42 провел он на море, и уже более 10 лет в 
адмиральском чине. В числе других пленных находились еще два офицера, также 
оставленные своими командами: тяжело раненый командир фрегата "Фазли-Аллах" и 
капитан одного из затонувших корветов. 

По сведениям неприятеля, турок погибло в этот день до 4000 человек. Прибывшие 
несколько дней спустя в Синоп англо-французские пароходы нашли в городе и его 
окрестностях 200 тяжело раненых турок. 

С нашей стороны убиты: корпуса штурманов прапорщик Высота, нижних чинов 37, 
ранены: командир корабля "Императрица Мария" кап. 2 ранга Барановский, мичманы