нова случай пришел Сергею на помощь: был получен запрос на семь человек для 
службы в авиации. 

И вот предписание в аэродромную команду Северного района Управления 
Военно-Воздушных Сил в руках у Сергея. Снова он в Петрограде, на комендантском 
аэродроме. Многое переменилось здесь с памятной авиационной недели. Выросли 
ангары, мастерские, здание офицерского собрания, столовой. Вблизи заводов 
Лебедева и Щетинина ряды только что собранных военных самолетов. 

Сергей был назначен в аэродромную команду, обслуживавшую комиссию по приему 
самолетов, выпускаемых этими заводами. Самолеты были двух типов — «Вуазен» и 
«Лебедь-12». В состав комиссии входила группа летчиков, испытывавших самолеты в 
полетах. В руки механиков и мотористов аэродромной команды попадали новые, 
только что покинувшие цехи крылатые машины. Их осматривали, [9] проверяли, 
готовили к полетам, а после записывали замечания пилота, передавали их на 
заводы браковщикам для устранения недочетов. 

Работа была интересная, живая. Но, чем лучше Ильюшин узнавал крылатую технику, 
тем сильнее разгоралось в нем стремление самому подняться в воздух. Моторист 
Ильюшин и браковщик Климов первыми из аэродромной команды объявили о желании 
учиться на пилота. Учить их взялся летчик Григоров. 

Настал день, когда инструктор поднял в воздух моториста Ильюшина. Сергей следил 
за сидящим впереди летчиком, пытаясь запомнить его движения. Подняв самолет, 
Григоров демонстративно откинул руки назад и всем своим видом дал понять: бери, 
Ильюшин, управление «Вуазеном» на себя. 

Что испытал тогда Сергей! Вот она, мечта, в действии — он ведет крылатую птицу, 
а внизу бежит, переливается земля. То зеленая, то голубая, то серая. И оттого, 
что мир внезапно раскрылся перед ним во всем своем величии и разнообразии, 
захотелось запеть. Но он сдержал себя — Григоров смеяться будет. 

Все чаще и дольше были летные уроки. Сергей обладал цепкой памятью, движения у 
него были мягкими, он хорошо чувствовал самолет. Не мудрено, что Григоров после 
одного из полетов сказал ему: 

— Можешь теперь и без меня летать, готовься к экзамену на летчика. 

Начались самостоятельные полеты. Один из них запомнился особенно. На аэродроме 
разбился летчик. Сергей Владимирович на своем «Вуазене» по традиции пролетел 
над траурной процессией. Низконизко... [10] 

Этот полет состоялся накануне официального экзамена, который Ильюшин сдавал при 
летной школе на Комендантском аэродроме. Экзамен включал два полета — один на 
высоту, другой — на маневрирование в воздухе. Оба задания Сергей выполнил 
успешно — набрал на «Вуазене» высоту 2000 метров, а потом выполнил на нем 
виражи, горку... 

Так летом 1917 г. Ильюшин стал летчиком. На аэродроме он продолжал выполнять 
прежние обязанности. Но делал это уже по-новому, с ясным пониманием 
особенностей полета. Твердо сознавал: его жизнь навсегда принадлежит авиации. 

В 1917-м в жизнь Ильюшина властно вошла революция. Для него не было вопроса, с 
кем идти. Ильюшин сразу же встал в ряд с теми, кто признал власть Советов своей 
родной властью. 

Аэродромная команда бурлила. С победой Октября симпатии резко разделились. 
Офицерам, сторонникам свергнутого строя, противостояли механики и мотористы 
аэродромной команды, сердцем и умом понимавшие правоту большевиков. От того, 
кто возьмет верх, зависело, на чьей стороне окажутся десятки военных самолетов, 
стоявших на окраине Питера — сердца революции. Все решил бурный митинг, 
длившийся несколько часов. 

Председателем революционного комитета аэродрома был единодушно избран большевик 
Марковский. В комитет вошли еще шесть человек, в том числе и Ильюшин. 

В ночь после избрания солдатского комитета с аэродрома сбежало большинство 
офицеров. Остались лишь двое, близких к аэродромной команде, — Марков, 
работавший с Ильюшиным, и Григоров, учивший его летать. 

Чтобы враги не могли воспользоваться самолетами [11] — а попытки к тому были, — 
комитет организовал дежурство верных революции людей. Как-то к аэродрому 
подъехало несколько автомашин. Группа людей направилась к летному полю. По 
сигналу дежурного была поднята аэродромная команда. Подозрительные были 
задержаны и отправлены в городской комитет партии. Автомашины ревком 
конфисковал. После этого случая было решено перегнать самолеты на более 
подходящий аэродром. Бюро комиссаров Воздушного Флота прислало летчиков, 
мотористы подготовили машины, и они взяли курс к новому месту базирования, где 
создавался один из первых отрядов Красного Воздушного Флота. 

Заводы Щетинина и Лебедева были национализированы. Но сырья не хватало, и 
производство едва-едва теплилось. Аэродромная команда была распущена. В Питере 
становилось все голод