В сентябре Одессу сотрясали постоянные перестрелки между отрядами 
деморализованных солдат, одесской милицией, гайдамаками ( сторонниками 
Центральной Рады), бандами налетчиков. Мнимые милиционеры, матросы и бежавшие с 
фронта солдаты-дезертиры врывались в квартиры одесситов и совершали реквизиции. 
Дезертиры избивали и грабили прохожих, устраивали дебоши со стрельбой в 
трактирах, публичных домах и в кинотеатрах, в Народной аудитории. Воровской 
авторитет "Цыган", разъезжая по городу на автомобиле, "бессистемно" стрелял в 
прохожих... Толпы босяков осаждали милицейские участки с требованием освободить 
задержанных бандитов. Гайдамаки присоединились к осаде участков, узнав, что в 
одесской милиции избивают гайдамаков. 
 В октябре 1917 улицы Одессы стали ареной постоянных сражений между гайдамаками 
и милицией. Гайдамаки захватили Александровский участок и контролировали часть 
города, вывоз из Одессы товаров. В это время в Одессе появилась вождь левых 
эсеров Мария Спиридонова, которая "подлила масла в огонь" своими призывами к 
террору и революции. 
 Пользуясь паникой, банда Япончика ограбила почтовое отделение на Ближних 
Мельницах, несколько магазинов и складов в центре города. Сенсацией стало 
вооруженное нападение бандитов на Румынский игорный клуб. Под видом 
революционных солдат и матросов "люди" Япончика ворвались в клуб и, угрожая 
оружием, забрали с кона 100 тысяч рублей и еще 200 тысяч - из карманов 
посетителей. Более ста человек, присутствовавших в клубе, было ограблено. С 
женщин срывали бриллиантовые украшения и прятали их в голенища сапог. Один из 
посетителей клуба просто умер от страха, когда перед ним предстало пятнадцать 
вооруженных бандитов, которые открыли стрельбу, ранив нескольких посетителей. 
 Для борьбы с бандитизмом был создан Думский комитет общественной безопасности, 
но он не мог утихомирить разыгравшуюся стихию... 
 Свои действия по "изъятию ценностей у буржуазии" Япончик приукрашивал 
рассуждениями об эксплуатации еврейского пролетариата. В то же время есть 
свидетельства о том, что Моисей Винницкий стал вкладывать "грязные" деньги в 
дело. Он активно преумножает свой капитал, контролируя торговлю ворованными 
вещами и одесскую "толкучку", наркобизнес и торговлю "живым товаром". 
 Япончик даже имел свой ресторан "Монте-Карло" на воспетой в песнях улице 
Мясоедовской № 6 и кинотеатр "Корсо" по улице Торговой. Он был держателем 
одесского воровского "общака", который только в 1917 году стал создаваться 
ворами Одессы. 
 Для успешной легализации Япончик использовал свое "революционное прошлое" и 
опыт. Он организует вооруженную Еврейскую революционную дружину самообороны, 
"на случай погромов". Это полубандитское формирование уже не грабило, а 
реквизировало ценности "для нужд революции". Отряд тогда насчитывал 100-120 
человек, вооруженных винтовками и револьверами, при двух пулеметах. 
 25 октября 1917 года, когда в Питере вершилась революция, одесские газеты 
сообщали о том, что в этот день в Одессе было совершено пять вооруженных 
налетов, 26 ограблений, в том числе на центральной улице в шесть вечера 
"грабители раздели даму". 26 октября сообщалось о взятии власти в городе 
Революционным бюро из большевиков, меньшевиков, эсеров. Но уже на следующий 
день украинский комиссар Одессы заявил о переходе города под власть Центральной 
Рады УНР. Одесский комитет большевиков временно поддержал Раду. 
 Но это не укрепило порядка. Новая администрация не имела ни опыта, ни 
специалистов, однако у нее было множество критиков и недругов. В Одессе тогда 
проживало всего 20-25 % украинцев, из которых более половины говорило на 
русском языке, и подавляющее число населения выступало против "украинизации" 
Одессы. Уже 4 ноября Одесский Совет, большевики, левые эсеры, анархисты, 
бундовцы высказались против власти Центральной Рады. 
 С конца октября в Одессе начали громить винные и спиртовые склады. Погромы эти,
 то разгораясь, то затухая, продолжались в течение четырех месяцев. Чтобы 
остановить толпы пьяных, идущих из предместьев громить город, командование 
применило даже броневики. Были перекрыты улицы, ведущие к окраинам Одессы, и 
образован "фронт" против громил. С этой целью власти вызвали пулеметную команду,
 пожарных, школу прапорщиков. Между тем толпой манипулировали "люди" Япончика, 
призывая "арестовать власть и грабить город". Толпа была остановлена только 
пулеметным огнем, на земле осталось 12 раненых и двое убитых. 
 Во время "винного бунта" Япончику удается устранить своего конкурента в 
преступном мире "Акулу" - Н Дрогаева и стравить банды соседних районов Пересыпа 
и Слободки. Слободка превратилась в "бандитский фронт", где "сражались" за 
влияние несколько банд (только в ночь на 4 ноября там было обнаружено 11 
трупов). В конце ноября 1917 года район Молдаванки, где хозяйничал Япончик, 
объявил о создании независимой "Молдаванской республики". 
 В середине ноября Япончик инспирировал бунт в Одесской тюрьме. Заключенные, 
вырвавшись из бани, напали на стражников и, обезоружив их, открыли камеры и 
ворота тюрьмы. Во время бунта было убито шесть человек, бежало 50 опасных 
рецидивистов, которые влились в банду Япончика. 
 В это время Япончик призвал бандитов Одессы не грабить рабочих, а "перенести 
свою деятельность в центральные, буржуазные кварталы". Один грабитель даже был 
убит "людьми" Япончика за ограбление рабочих, и к его одежде было приколото 
воззвание, написанное Япончиком, в котором говорилось о терроре против 
грабителей трудящихся. Грабить, приказывал Япончик, теперь можно только 
буржуазию и офицеров. 
 Против власти Центральной Рады "единым фронтом" выступили русские патриоты, 
интернационалисты-большевики, эсеры, анархисты, меньшевики, лидеры "бандитского 
мира" и профсоюзов. В городе насчитывалось только 3-4 тысячи гайдамаков