эвакуировалось в 
Бордо и обратилось к русскому со странной и неисполнимой просьбой перебросить 
во Францию 4 русских корпуса через Архангельск. Вместе с тем Пуанкаре, ген. 
Жофр, Палеолог требовали скорейшего перехода нашего в наступление в пределы 
германской территории.


 * * *  

 Согласно русско-французской конвенции, в случае нанесения немцами главного 
удара по Франции, русский Северо-Западный фронт должен был начать наступление 
на 14-й день мобилизации, а Юго-Западный — на 19-й день. Это легкомысленно 
данное представителями русского Генерального штаба обещание ставило войска наши 
и особенно Северо-Западный фронт, в чрезвычайно тяжелое положение. 
Мобилизационная готовность последнего была на 28-й день, когда мы имели бы 30 
пехотных и 9?кавалерийских дивизии, к началу же наступления (17 авг.) у нас 
оказалось только 21 пех. и 8 кав. дивизий. Причем к войскам не успело подойти 
достаточное число транспортов и хлебопекарен, а некоторые дивизии (2-я армия) 
не имели даже дивизионных обозов. В конце операции, когда войска отдалились от 
железных дорог, они испытывали острый недостаток в снаряжении и форменный голод.

 Так, самопожертвование наше в пользу Франции было одной из важных причин 
последовавшей катастрофы.
 Я остановлюсь несколько подробнее на этом печальном эпизоде, ввиду того что он 
вызывал много разнотолков и подорвал дух участников.
 Во главе фронта стоял ген. Жилинский, бывший начальником штаба 
дальневосточного наместника, адм. Алексеева, во время японской войны. Вслед за 
сим он занимал высокие посты начальника Российского Генерального штаба и 
командующего войсками Варшавского военного округа. Карьера Жилинского в широких 
военных кругах вызывала большое недоумение и объяснялась какими-то 
«оккультными» влияниями. Потому его провал, как главнокомандующего, 
выпустившего совершенно из рук управление войсками и направлявшего их не туда, 
куда следовало, не был неожиданным. Но двумя армиями фронта командовали 
генералы, 1-й — Ренненкампф и 2-й — Самсонов, вынесшие блестящую боевую 
репутацию из Японской кампании, и на них-то мы возлагали надежды.
 Армии Северо-Западного фронта вторглись в Германию, имея целью отрезать 
немецкие корпуса от Вислы и овладеть Восточной Пруссией. Армии наступали, имея 
между собой большие интервалы, по обе стороны Мазурских озер.
 Командующий 8-й германской армией ген. Притвиц развернул один корпус заслоном 
против Самсонова, двумя корпусами ударил на Ренненкампфа. Произошел бой у 
Гумбинена (20 авг.), у противников оказались почти равные силы, но у немцев, 
конечно, большое превосходство в артиллерии: 500 германских орудий на 380 
русских. В бою у Гумбинена Ренненкампф нанес немцам тяжелое поражение, корпуса 
их, понеся большие потери, в беспорядке отступили на юг. Ввиду неожиданности 
столь раннего русского наступления и поражения под Гумбиненом, ген. Притвиц 
отдал приказ своей армии отойти к нижней Висле, бросив Восточную Пруссию. Этот 
приказ вызвал большой гнев Вильгельма, и Притвиц был сменен Гинденбургом с 
начальником штаба Людендорфом. Новое командование немедленно отменило приказ об 
отходе, предприняв контрманевр, который имел большие шансы на успех уже потому, 
что… все карты наши оказались открыты. По непонятному и преступному недомыслию 
русских штабов, директивы фронта и армии передавались войскам радиотелеграммами 
в незашифрованном виде.
 На усиление 8-й армии немцы спешно двинули с французского фронта 2 корпуса, 1 
кавалерийскую дивизию и новые формирования, созданные внутри страны. Между тем, 
вместо согласованных действий наших 1-й и 2-й армий, не управляемых надлежаще 
свыше, получился разброд и, интервал между ними увеличился.
 Ренненкампф, у которого было всего 6?дивизий, обнаружив отступление немцев, 
стал продвигаться вперед, но медленно, ввиду утомления войск и расстройства 
тыла. Благодаря плохой разведке, он не оценил важности южного направления и, 
придерживаясь полученной от Жилинского задачи, шел на запад, чтобы отбросить 
немцев к морю и блокировать Кенигсберг. Самсонов, вместо движения на север, для 
совместных действий с 1-й армией, уклонялся все более к западу, растянув свою 
армию в одну линию на 210 километров, без резервов.
 И когда Гинденбург, оставив небольшой заслон против Ренненкампфа, ударил всеми 
силами на Самсонова, последний был жестоко разбит. Два русских корпуса погибли 
полностью, остатки армии отступили, к Нареву. Самсонов в критический момент 
боев отправился со своим штабом в боевую линию к наиболее угрожаемому корпусу; 
там, в дремучем лесу, запутавшись в немецком окружении, он потерял связь и со 
штабом фронта и с остальными своими корпусами. Не вынеся обрушившегося 
несчастья и считая для себя позором неминуемый плен, генерал Самсонов выстрелом 
из револьвера покончил с собой. Это было в ночь на 30 августа.
 Ренненкампф получил приказ Жилинского идти своим левым флангом на помощь 
Самсонов