силами в 
35?корпусов по Франции, и активную оборону 4-мя корпусами Восточной Пруссии. 
Одновременно должна была ударить на Россию австро-венгерская армия.
 В конце мая 1914 г., т. е. за месяц с лишним до сараевского выстрела, на 
совещании в Карлсбаде генералов Мольтке и Конрада было установлено, что «всякое 
промедление ослабляет шансы на успех союзников». И на вопрос Конрада, как 
рисуется ему будущее, Мольтке ответил:
 — Мы надеемся покончить с Францией в течение шести недель после открытия 
военных действий или, во всяком случае, преуспеть за это время настолько, чтобы 
перебросить большую часть наших сил на Восток.

 Российская мобилизация

 Тотчас после разрыва между Австрией и Сербией и ввиду мобилизации австрийских 
корпусов не только на сербской, но и на русской границе, на коронном совете в 
Царском Селе 25 июля постановлено было объявить не фактическую мобилизацию, а 
«предмобилизационный период», предусматривавший возвращение войск из лагерей на 
постоянные квартиры, поверку планов и запасов. Вместе с тем, чтобы не быть 
застигнутыми врасплох, предрешено было в случае надобности (определяемой 
министерством иностранных дел) произвести частную мобилизацию четырех военных 
округов — Киевского, Казанского, Московского и Одесского. Варшавского округа, 
который граничил и с Австрией, и с Германией, подымать не предполагалось, чтобы 
не дать повода последней увидеть в этом враждебный акт против нее.
 Произошло большое недоразумение.
 Такое решение могло быть принято лишь благодаря удивительной неосведомленности 
Сухомлинова, присутствовавшего на совете без своих опытных и знающих 
сотрудников. Как я уже говорил, ввиду известных нам договорных отношений между 
Австрией и Германией, русский план мобилизации и войны предусматривал только 
одну комбинацию — борьбу против соединенных австро-германских сил. Плана 
частной (противоавстрийской) мобилизации не существовало вовсе. Частная 
мобилизация являлась поэтому чистейшей импровизацией, притом в самые последние 
предвоенные дни, и грозила нам форменным бедствием.
 В самом деле:
 1) Наша мобилизация поднимала полностью военные округа, а не корпуса.
 2) Строго территориальной системы комплектования у нас не было, и 
следовательно, мобилизованные корпуса не могли получить предназначенного им 
пополнения из немобилизованных округов.
 3) Некоторые корпуса Московского и Казанского округов по плану должны были 
сосредотачиваться в Варшавском округе, что при сей «частной» мобилизации 
являлось невыполнимым.
 4) Изменения железнодорожного графика в случае необходимости во время частной 
мобилизации перейти к общей (что представлялось более чем вероятным), вызвало 
бы невероятную путаницу, если не полный паралич нашего транспорта. Между тем, 
ввиду огромных российских расстояний (и отсутствия в то время автомобильной 
тяги), готовность нашей армии, требовавшей от 20 до 30 дней для главной массы, 
и так сильно запаздывала против австрийской, готовой на 15-й день, и в 
особенности германской — на 10-й день.
 5) И самое главное, если бы Варшавский округ не был своевременно мобилизован, 
то южная часть его, примыкающая к Австрии, оказалась бы совершенно незащищенной.
 А именно туда, между Бугом и Вислой, австро-венгерское командование направляло 
свой главный удар, силами в 28?дивизий.
 При таких грозных условиях Русский Генеральный штаб счел своим долгом 
настаивать перед верховной властью на производстве общей мобилизации, считая, 
что даже промедление в объявлении ее будет менее опасно, нежели 
импровизированная частная.
 Наши бывшие противники лицемерно ставили этот вопрос в причинную связь, с 
объявлением нам войны Германией. Тогда еще не было известно то, что мы знаем 
теперь, а именно, что еще 30 июля, т. е. накануне начала общей мобилизации в 
России, война уже была ими окончательно предрешена.
 Но до сих пор иностранные историки, отводя этому вопросу много внимания, по 
большей части принимают немецкое трактование его. К сожалению, им давали пищу 
некоторые видные российские деятели (Набоков, Милюков, Ган и др.), приписывая 
по непростительному заблуждению объявление русской мобилизации, «авантюризму и 
милитаризму генералов»… «обманувших государя»…
 Что же происходило на самом деле в Петербурге в эти трагические дни?
 28 июля приходит, во-первых, известие об объявлении Австрией войны Сербии и 
во-вторых, отказ Берхтольда от прямых переговоров с Петербургом. Министр 
иностранных дел Сазонов дает указание Генеральному штабу о производстве 
мобилизации. После совеща