- Товарищ Сталин! - обратился Микулин.- В политике вы гений, а в технике 
положитесь на меня!

Сталин подвел итог обсуждению:

- Если Микулин скажет, что нужны бриллиантовые клапана и это спасет жизнь 
летчикам, будем делать бриллиантовые!

Под Микулина "подкапывались", и во время войны на совещании у Сталина кто-то 
назвал Александра Александровича прохвостом.

- На моторе Микулина мы через Северный полюс в Америку перелетели. Моторы 
Микулина стоят на штурмовиках Ильюшина. Побольше бы нам таких прохвостов! - 
заметил Сталин.

Пока жил Сталин, Микулину была "зеленая улица", а потом его попросту "скушали". 

Уволили с должности генерального конструктора и не давали работы.

"Зависть съела миллиарды рублей",- ответил мне Александр Александрович на 
вопрос, почему он не у дел. Так и живем.

...Коккинаки испытал двухместный штурмовик, с двумя кабинами - для летчика и 
стрелка. Военные потребовали увеличить дальность полета, скорость и потолок, 
облегчить самолет и для этого убрать кабину стрелка. Сколько ни бился Ильюшин, 
доказывая необходимость на борту воздушного стрелка, который будет прикрывать 
заднюю полусферу от истребителей противника, ничего не помогало. Он писал в ЦК, 

а 7 ноября 1940 года сам отнес письмо на имя Сталина. В начале декабря его 
вызвали в Кремль.

- Товарищ Ильюшин, военные считают, что делать надо одноместный штурмовик,- 
сказал Сталин.

- Если бы я все время слушал военных, товарищ Сталин, я бы сделал самолет, 
который имел бы идеальные характеристики, но никогда бы не оторвался от земли!

Он продолжал отстаивать двухместный вариант, но армия настояла на одноместном,- 

он, дескать, и так защищен броней. К тому ж, если два человека, потери будут 
больше, а стрелка еще и учить надо.

Жизнь не раз опровергала недалекость.

Но решили строить одноместный.

Это был единственный случай, когда Ильюшин не смог победить. И все-таки 
штурмовик - не только конструкторский подвиг, но в нем проявилась и "пробивная" 

способность его создателя. Не каждый руководитель мог написать Сталину: я не 
согласен, не каждый мог сознательно пойти на конфликт со Сталиным. Когда надо, 
Ильюшин не боялся ничего. Если он считал, что прав, его ничто не могло 
остановить.

Сталин бросал телефонную трубку, а он ему снова звонил. Сталин ему говорил: 
"Что 
вы упорствуете? Принято решение - одноместный!" А он: "Я конструктор этого 
самолета, товарищ Сталин, и категорично отвечаю перед Родиной!"

Это "категорично отвечаю перед Родиной" было частым его выражением, и он 
говорил 
сотрудникам: "Мы не просто принимаем решение, а от этого решения зависят 
интересы государства".

Конечно, он рисковал. И когда писал Сталину: "Я не согласен с Вашим решением 
отстранить меня, как конструктора, от полетов...", и когда в разговоре с ним 
стоял на своем: "Я конструктор, и я так считаю..."

Вышел приказ: срочно запустить в серию штурмовик на Воронежском заводе, сдав 
чертежи до 20 декабря 1940 года.

"Сдали мы чертежи в одноместном варианте,- вспоминает М.И. Ефименко.- Стрелка 
вытащили из кабины. Туда дополнительный бензиновый бак поставили".

Заместителем главного конструктора по самолету Ильюшин назначил А.Я. Левина и 
сказал ему:

- Надо немедленно ехать в Воронеж. Есть решение - внедрять штурмовик.