вести разговор не обзорно, как экскурсоводы на Красной площади. Ильюшин 
требовал 
не только правильной работы, но и сосредоточения всего внимания на работе".

Когда Новожилов прошел по службе несколько ступеней и стал конструктором первой 

категории, получая вместе с летными и командировочными около 3000 рублей в 
месяц, ему предложили стать секретарем парткома, где оклад всего 2000 и никаких 

премий. Правда, полагалась еще бесплатная путевка и дорога да еще, если 
предприятие завоюет переходящее Красное знамя, то с разрешения райкома дадут 
тысячу рублей. И надо признаться, никакого желания идти на эту работу у него не 

было. Попросился на прием к Ильюшину.

- Знаешь, я тебе посоветую, - сказал Ильюшин, - если тебя изберут, все-таки 
соглашайся. У нас есть прекрасный ведущий, но дай ему трех человек в подчинение,
 
он и сам завалится, и работу завалит. А партийная работа даст тебе возможность 
познакомиться с людьми.

Благословил.

"Здесь, наверно, и началось отношение ко мне Ильюшина не только как к секретарю 

парткома, - говорит Новожилов. - Он стал приглашать меня на все технические 
совещания. Даже в узком кругу совещание - приглашал. Ильюшин обладал, как 
теперь 
говорят, плюрализмом мнений - дурацкое слово "плюрализм", я его терпеть не могу,
 
так же как "консенсус"... Я потом понял, для чего нужно разнообразие мнений. 
Если взять за обзор предмета 360 градусов окружности, то один человек может 
смотреть на предмет из сектора в зависимости от своей эрудиции - от 90 до 180 
градусов, а нужен круговой обзор.

Так вот, Ильюшин обладал способностью увидеть предмет с обзором в 360 градусов, 

но с той стороны, откуда ты не ждал. Это меня всегда поражало. А идешь к нему 
вроде подготовленный..."

Два с половиной года проработал Новожилов секретарем парткома и никогда не 
жалел 
об этом. В августе 1958 года у него в кабинете раздался телефонный звонок:

- Генрих Васильевич, ты можешь зайти?

У Ильюшина сидел директор завода Кофман. "Папа Кофман", как его называли, был 
организатор, государственный человек...

- Генрих Васильевич, как ты посмотришь, если мы тебя сделаем заместителем 
генерального конструктора? - спросил Ильюшин.

- Наверно, я с этим делом не справлюсь, у меня эрудиции не хватит.

- Я не родился с эрудицией, - ответил Ильюшин. - Когда ты будешь принимать в 
день по 30 - 40 человек, придет то, что вы называете ильюшинской эрудицией.

Состоялся разговор. А в сентябре Ильюшин привез Новожилова во Внуково. В то 
время были остановлены самолеты Ил-18 из-за катастрофы в Шереметьеве, 
прекратились эксплуатационные испытания. Когда толком разобрались в причинах, 
испытания возобновили и создали комиссию по их проведению. Ильюшин представил 
Новожилова как члена этой комиссии и своего заместителя.

"Мне было 33 года от роду, - говорит Генрих Васильевич, - и вот с сентября 1958 

года по 1970-й, когда он ушел с поста генерального, и до его смерти в 1977-м мы 

работали в тесном контакте. В конце 60-х мы уговорили Ильюшина остаться, когда 
он дважды подавал заявление; меня вызвали в ЦК и сказали, что Ильюшин 
рекомендует меня, спросили, как я к этому отношусь. Я сказал, что у меня нет с 
Ильюшиным никаких технических противоречий и я всю свою жизнь согласен работать 

у него заместителем. Считаю уход Ильюшина преждевременным, потому что он 
обладает потрясающим авторитетом, огромными знаниями и сегодня еще не время 
отпускать его".

Сам Ильюшин говорил так: "Если я не смогу работать, придя на службу вместе со 
всеми, а уйдя после всех, я не смогу руководить коллективом". Это была его 
концепция, и сдвинуть с нее его не удалось. Ему говорили: "Сергей Владимирович,