чему в литературе. А Джек Лондон был его любимым героем. Как-то взял его 
фотографию, положил рядом свою, где молодой, в летной форме с петличками: "Чем 
не парень?"

Интересно посмотреть на себя молодого, еще не побывавшего в когтях у жизни... А 

эта довоенная летная форма - зависть поколения!

...Отдохнуть и после войны не всегда удавалось. Вечером на вологодском поезде 
отправился в отпуск, а через несколько часов вслед летит срочная телеграмма: 
поезд такой-то, вагон такой-то. Снимают с поезда на полпути - Сталин вызывает. 
Иосиф Виссарионович сам не отдыхал и стране не давал покоя.

Было - поехал Ильюшин в 11.00 утра в ЦАГИ, в Жуковский, а на работу звонит 
Поскребышев: в 13.00 быть у Сталина. А до Жуковского на машине в один конец 
полтора часа. Позвонили в ГАИ. На Рязанском шоссе машину остановили, подошел 
милиционер: "Товарищ Ильюшин! В 13.00 вы должны быть у товарища Сталина! 
Разрешите, я буду вас сопровождать!"

Вот так. Сам Ильюшин говорил своему секретарю Марине Кучиевой:

- К Сталину я не должен опаздывать не только потому, что это Сталин, но и 
потому, что если я на пять минут опоздаю, то пробуду там целый день. Если 
вызывает Сталин, надо найти меня, где бы я ни был!

...После войны в небе и на земле наступила эра реактивной авиации. Много 
написано об этом нелегком переходе, и я не буду повторять то, что читатель 
найдет в других источниках, - я и сам когда-то писал об этом в книге о Борисе 
Сергеевиче Стечкине. Передам то, что мне говорил 25 мая 1988 года Александр 
Сергеевич Яковлев, - ведь я едва ли не последний литератор, беседовавший с ним:

"Кончилась война. Мы победили. Авиация наша вполне соответствовала тому уровню, 

который требовался для победы. Но у нас ничего не делалось для перспективы. А 
перспектива в ту пору - реактивная авиация, в нашем министерстве на это 
смотрели 
иронически. Прямо никто не высказывался, но и мер никаких не принимали. Лично я 

неоднократно говорил Шахурину, что нужно срочно осваивать эту проблему для 
движения вперед. Я ему приводил примеры, как этим делом занимаются на Западе, 
особенно англичане и немцы - в конце войны. Я говорю, а Шахурин: "Когда будет 
нужно, нам скажут, и мы займемся".

В конце войны я написал письмо Сталину, что у нас не хотят самостоятельно 
заниматься вопросами развития авиации, а это толкает нас на копирование 
немецкого реактивного "Мессершмитта-262", и конкретно предлагают организовать в 

Саратове производство этого самолета.

Сталин нас вызвал вдвоем с Шахуриным и говорит ему: "Это вы предлагаете ставить 

"Мессершмитт" вместо тех работ, которыми сейчас занимаются по развитию 
реактивной авиации?"

Шахурин что-то пробормотал, и это решило его судьбу. А товарищ Сталин сказал: 
"Строить "Мессершмитт" - это значит заранее обрекать себя на отставание на 
долгие годы. Мы с этим не согласны, и вы зря проводите работу в этом 
направлении".

Потом он меня вызвал одного: "Ну что ж, Шахурин, видимо, не способен двигать 
это 
дело. Давайте нового министра. Кого вы порекомендуете?"

Я сказал - Хруничева. Его я хорошо знал. Тогда его и назначили министром вместо 

Шахурина. Официально Шахурина, главкома Новикова и главного инженера ВВС Репина 

сняли и посадили за снабжение Красной Армии некачественными самолетами. Но 
думаю, что гнев Сталина был вызван еще и нашим отставанием в реактивной 
авиации".

...В 1946 году несколько конструкторских бюро получили задание от Сталина 
построить реактивный бомбардировщик. Менее чем за год КБ Ильюшина сделало Ил-22 

- первый наш реактивный бомбардировщик с четырьмя отечественными двигателями 
ТР-
1 конструкции А.М. Люльки.

Получился необычный самолет. В 1947 году впервые в мире двигатели были 
подвешены