купчих, меховые шубы первогильдейских купцов, сшитые на французский манер 
сюртуки и заметные в толпе дворянские фуражки с красными околышами. Мало кто из 
начальства догадывался, что этот уникальный калейдоскоп лиц и костюмов есть 
самая живая иллюстрация чудовищного неравенства, осененного российскими 
законами. О павловской коллекции узнали за границей, ему за нее предлагали 
очень большие деньги, но Сергей Павлович отверг все сделки и подарил рисунки 
этнографической выставке. Как знать, может быть, об этом знал Мосин и запомнил 
на всю жизнь бескорыстие своего учителя?
      Реформа 1861 года усилила разногласия между прогрессивно настроенными 
учителями и реакционными офицерамивоспитателями. С одной стороны, наметилась 
определенная либерализация жизни, с другой — усилилось сопротивление 
реакционеров. Кадеты слышали, как преподаватели критиковали прежние порядки, 
наматывали себе на ус их высказывания. Самые дотошные и любознательные читали 
не столько беллетристику, сколько публицистику и критические статьи. Особенно 
много волнений воспитателям и директору корпуса генералу Броневскому доставили 
польские события 1863 года7. Воронежские кадеты в знак сочувствия к восставшим 
полякам писали на окнах и дверях дерзкие слова «свобода, равенство, братство». 
Дядьки, ворча потихонечку, старательно терли стекла тряпками, а 
офицерывоспитатели настороженно вглядывались в лица кадетов, пытаясь найти 
авторов надписей. На вечерней поверке генерал Броневский обходил построенных в 
каре воспитанников и определял «по глазам» зачинщиков беспорядков. Выделенных 
таким нехитрым способом кадетов пороли беспощадно, так что в городе стали с 
ужасом говорить о жестокостях Броневского, писать о них в Петербург. 
Броневского убрали, назначили генералмайора Ватаци.
      Новый командир корпуса оказался человеком гибким и осторожным. Он ко всем 
относился ласково, был доступен, преподавателям рекомендовал «не притеснять 
кадет», разрешал устраивать танцевальные вечера с приглашением барышень, 
одобрял выходы в городской театр. Воспитанники стали жить более полной жизнью и 
без надзора интересоваться общественными событиями.
      Такое положение вещей не могло, безусловно, понравиться тем, кто стоял за 
жестокие воспитательные меры. В Главное управление военноучебных заведений 
полетели анонимки.
      После таких доносов «мягкотелого» Ватаци заменил жестокий фон Винклер. В 
его руках корпус притих. Каждый вечер десяток провинившихся с содроганием ждали 
порки. То, что для малолетних в Тамбовском корпусе было наказанием, выбивало из 
подростков чванство и зазнайство, здесь — юношам — приносило непоправимый вред.
      Педагогигуманисты утверждали, что всякое устрашение не имеет 
педагогического смысла, ибо нравственных людей следует воспитывать не из страха 
наказания, а по убеждению, по душе, по привычке наконец. Но конфликт между 
военными воспитателями и педагогами обострялся все явственней, в результате 
чего в 1864 году ушел Тарачков, затем де Пуле, Павлов.
      Для кадетов вновь наступили суровые времена. Сергею Мосину пришлось, 
таким образом, учиться как бы в двух совершенно разных по духу учебных 
заведениях, хотя и под одной крышей.
      Однако невзгоды корпусной жизни не мешали Мосину преуспевать в науках. 
Начальство в аттестациях всегда отмечало его отличные способности. Он не 
удовлетворялся только уроками в классе и много времени проводил в читальном 
зале. Увлечение математикой пробудило в нем интерес к военной технике. И это 
было не просто детское любопытство в отношении оружия, а вполне осознанный 
интерес. Несмотря на «не всегда достаточное прилежание по отдельным предметам», 
Сергей постоянно имел высокий общий балл, без всякой натуги переходил из класса 
в класс, а в 1864 году «за весьма хорошие успехи в науках и примерное 
поведение» был награжден похвальным листом и подарком. И вновь ротный командир 
и офицервоспитатель в замечаниях о характере, наклонностях и способностях 
своего подопечного отмечали его скромность, исполнительность, добросердечность, 
несомненную талантливость. Правда, в иных ситуациях Сергей проявлял 
вспыльчивость, даже горячность, но при этом оставался в рамках дисциплины. 
Отмеченные качества становились устойчивыми чертами характера.
      Зимой 1865 года Сергей получил неприятное известие от отца. Иван 
Игнатьевич сообщал сыну, что он взял расчет у А. П. Шелле и уезжает к новому 
месту службы в Тульскую губернию в поместье Арсеньевых. Что за причина 
заставила И. И. Мосина уйти от Шелле, осталось его тайной, но для Сергея это и 
не было важным. Главное заключалось в том, что он терял связь с отцом, 
единственно близким ему человеком. И даже дружеские отношения с товарищами по 
корпусу не могли скрасить одиночества.
      Последние годы учебы были наполнены новыми событиями. Согласно военным 
преобразованиям, начатым министром Д. Н. Милютиным, общеобразовательные классы 
кадетских корпусов реорганизовывались в военные гимназии с широкой учебной 
программой, в которой преобладали точные и естественные науки. Это 
способствовало подготовке грамотных в техническом отношении кандидатов в 
военные училища и еще больше утвердило желание Сергея продолжить учебу в 
военнотехническом заведении.
      В 1867 году Мосин весьма успешно окончил гимназию. Он получил отменную 
теоретическую подготовку, а главное, выработал в себе способность к труду и 
веру в свои силы. Еще до окончания гимназии Сергей выбрал для дальнейшей учебы 
Михайловское артиллерийское училище. В беседе с генералом, директором гимназии, 
он изложил свое желание и получил полное одобрение. Но когда пришло время 
окончательного распределения гимназистов по училищам, в Михайловском для Мосина 
не оказалось вакансии. Вконец расстроенному юноше пришлось дать согласие на 
учебу в 3м военном Александровском училище, которое находилось в Москве.