прознал, что Артиллерийское управление перед тем, как подписать с Наганом 
контракт, отправило своего представителя, капитана Н. Юрлова, в Европу для 
выяснения, получал ли Наган привилегии на свою винтовку, и если да, то в каких 
странах. Вскоре Юрлов доложил, что такие привилегии Наган получил во Франции, а 
это означало, что в случае размещения нашего заказа на французских заводах, 
бельгиец сорвет приличный куш.
      Л. Нагану удалосьтаки заключить выгодный контракт с артиллерийским 
управлением через генерала П. А. Крыжановского. 11 октября 1890 года 
Крыжановский подписал, а Ванновский утвердил документ, состоящий из следующих 
пунктов:
      1.Каждое ружье должно было стоить не дороже 225 франков. В сумме это 
составило 67500 франков,или около 30000 рублей.
      С. И. Мосин, бывший не только изобретателем, но и инженеромпрактиком, 
подсчитал, что все его опытные ружья обошлись казне в 18000 рублей. Таким 
образом, уже на стадии изготовления опытной партии всякому зрячему было видно, 
чья система дороже.
      2.Наган обязался поставить ружья на испытания в следующие сроки: 30 штук 
к 30 ноября 1890 года,70 штук к 30 декабря того же года и всю партию к 30 марта 
1891 года.
      Таким образом, Л. Нагану было отпущено ни много ни мало, а девять месяцев 
на все работы. Мосин же первоначально был ограничен двумя месяцами, и только 
задержки производственного характера позволили ему сдать винтовки к 1 октября, 
то есть через пять месяцев после решения Комиссии по перевооружению. Нагану по 
каждому сроку давалась отсрочка в 15 дней, контракт считался нарушенным в трех 
случаях: если к 15 декабря не будут сданы первые 30 ружей, если к 14 января не 
будут сданы следующие 70 ружей и если к 28 марта не будут сданы все оставшиеся. 
Пункт 9 контракта прямо гласил:
      «Во всех поименованных случаях нарушение сроков дает русскому 
правительству право отказаться от дальнейшего изготовления ружей на заводе г. 
Нагана и затем воспользоваться по своему усмотрению системой ружей».
      На деле же этот пункт ничего не значил, ибо Нагану прощались все 
опоздания, какими бы смехотворными не были предлоги. В начале октября Чичагов 
доносил, что Наган запаздывает со сдачей пяти винтовок на дополнительные 
испытания; 23 ноября Л. П. Софиано от имени военного министерства запрашивал 
Нагана, когда же он начнет сдавать ружья на войсковые испытания, на что 5 
декабря бельгиец ответил, что он готов бы это сделать, да мешают холода, а 
изза них он может отправить ружья некрашеными и небронзированными. И таких 
отсрочек было много, тянулись они до начала 1891 года.
      Между тем в контракте был пункт, чрезвычайно заманчивый для Нагана. Он 
формулировался так:
      «Русское правительство со своей стороны обязуется, если ружья Леона 
Нагана будут приняты на вооружение русских войск, уплатить ему, Нагану, в виде 
премии двести тысяч рублей кредитных, после чего права пользования системой 
ружей Леона Нагана переходят к русскому правительству».
      Таких денег никогда еще русское правительство не платило иностранным 
поставщикам новых систем оружия, и Нагану надо было, казалось, скрупулезно 
выполнять условия контракта, но он совершенно безбоязненно шел на его нарушения,
 крепко веря в своих покровителей и в силу денег. Льежский фабрикант, не 
уверенный в конструктивных возможностях своей системы, решил использовать все, 
оставшееся у него время, на то, чтобы тщательно отделать несколько десятков 
винтовок, свести к минимуму возможные задержки изза несовершенства механизма и 
за счет чистоты и точности работ выиграть схватку с русским конструктором.
      Контракт, заключенный Крыжановским, привлек пристальное внимание Главной 
распорядительной комиссии, далеко не все ее члены его одобрили. На заседании 5 
декабря 1890 года опрометчивое обещание выплатить бельгийцу 200 тысяч рублей 
вызвало длительные прения. Многие члены Комиссии указывали на то, что даже в 
случае принятия нагановской винтовки на вооружение, в нее пришлось бы внести 
многие детали и узлы из системы Мосина. В этом случае выплата Нагану такой 
громадной премии вызывала еще более серьезные возражения. Члены комиссии 
предлагали начать новые переговоры с Наганом относительно выплаты ему только 75 
тысяч. Однако министр Ванновский, объясняя все высшими интересами государства, 
остался непреклонен.
      Для приема нагановских винтовок в Льеж был командирован капитан 
Холодовский. Он вернулся в самом начале января 1891 года и попросил у военного 
министра аудиенции для доклада о результатах командировки. Министр назначил 
доверительную беседу у себя на квартире в субботу 12 января в 5 часов пополудни.
 Значит, Ванновский хотел сохранить в тайне содержание беседы?..
      Время летело, словно пуля, выпущенная из современного ружья, мздоимливый 
министр и его ближайший сообщник искали свою выгоду. Наган, пронырливый 
коммерсант и способный конструктор, пытался любыми путями сосватать нашей армии 
свое красиво одетое, ухоженное, но не совсем здоровое дитя, а капитан Мосин, 
которому уже в пору было носить полковничьи погоны, продолжал кропотливо 
доводить до совершенства винтовку, давно ожидаемую русским солдатом. Осенью 
1890 года Сергей Иванович разработал новую обойму с пластинчатой пружиной. В 
самом начале декабря Комиссия испытала ее, признала «заслуживающей особенного 
внимания» и высказала мнение, что ее следует хорошенько испытать, особенно в 
сравнении с обоймами Нагана и Захарова. Дуговые обоймы, предложенные капитаном 
Захаровым к винтовке Мосина, имевшей прямые прорези в ствольной коробке, своими 
выступающими ушками разбивали эти прорези. В результате, обоймы держались плохо,
 и это являлось причиной задержек в стрельбе. Кроме того, обоймы Захарова были