|
Вот почему многие на Арбате считали, что если уж Кремль задумал с помощью
Договора о коллективной безопасности СНГ хоть в какой-то мере исправить
ошибку, то надо делать это именно там, где она была допущена, - в
Белоруссии. В этом был и еще один очень важный военно-политический резон:
дать понять НАТО, что мы придаем особое значение военным угрозам, перед
которыми оказалось Содружество, с Запада. Однако в то время козыревский МИД
развернул активную прозападную политику, и на Смоленской площади о некоторых
генштабовских предостережениях по поводу столь опасного крена отзывались,
как о "совковых"...
По замыслу Кремля и МИДа, избрание Ташкента местом подписания Договора о
коллективной безопасности должно было свидетельствовать о том, что южное
направление для оборонного альянса СНГ считается приоритетным, в то время
очень модным было выражение "южное подбрюшье", а в аналитических
генштабовских материалах часто муссировался "фактор активизации ислама",
обязательным блюдом был и тезис о непредсказуемости афганской военной
политики. Хотя нельзя было объяснить, как с помощью военной силы можно было
влиять на сдерживание экспансии ислама.
В качестве места подписания Договора о коллективной безопасности СНГ
предлагались также Киев, Алма-Ата и Тбилиси. Но Украина и Грузия в то время
не выказывали горячего желания активно участвовать в военной организации
Содружества. А по поводу Алма-Аты у Москвы были ревнивые соображения:
Назарбаев активно проталкивал свою идею о Евроазиатском союзе, и в
российской столице опасались, что это может привести к "опасному возвышению"
Нурсултана Абишевича.
...Бродя по майскому Ташкенту, я несколько раз натыкался на признаки
антирусских настроений. Памятник Максиму Горькому был густо заляпан красной
краской, в обезображенном состоянии находился и памятник легендарному
первому председателю ТуркЦИК Всеволоду Вотинцеву (скульптор Рябичев), возле
него митинговала толпа националистов с плакатами, призывающими власти снести
монумент (его позже снесли). В некоторых местных газетах мелькали призывы
противостоять "руке Москвы". Там же сплошь и рядом были материалы,
свидетельствующие о яростных внутренних политических разборках между
партиями и движениями, кишел компромат на тех, кто еще недавно "прислуживал
Москве".
В Узбекистане был типичный для постсоветских республик "разгул
демократии".
Узбекские офицеры и солдаты демонстративно не отдавали честь нашим
генералам и полковникам, прибывшим в узбекскую столицу на церемонию
подписания Договора.
В министерстве обороны республики, разместившемся в здании бывшего штаба
ТуркВО, я встретил многих из тех, с кем познакомился на афганской войне, во
время службы на Дальнем Востоке и в Германии. Были среди них капитаны и
майоры, которые не имели академических дипломов, толком еще не покомандовали
ротами и батальонами, но уже получили высокие посты в военном ведомстве.
Те, кто понимал несуразность столь стремительного служебного взлета,
держал себя стеснительно-скромно. Иных же распирало от гордости, - видел
много я таких и у нас на Арбате в августе 1991-го...
Узбекские офицеры воодушевленно рассказывали мне о перспективах
строительства своей армии, о том, что она будет состоять из сухопутных
войск, ВВС, ПВО, специальных войск и национальной гвардии. Общее количество
- 35 тысяч человек.
Кто-то заметил: "Если Россия нам поможет..."
Уже вскоре группа офицеров министерства обороны Узбекистана приедет в
Москву на переговоры о налаживании поставок российских вооружений для своей
армии. Они дружно жаловались на то, что половину скатов колесных
бронетранспортеров "уже съели мыши", что танки стоят на приколе из-за
отсутствия запчастей и аккумуляторов.
Узбеки просили у нас помощи. Но российская сторона заламывала такие цены,
которые вызывали у посланцев Ташкента удивление. И было ясно: такие
финансовые аппетиты с нашей стороны вредят укреплению военно-политических
позиций России в Узбекистане. В республике было немало предприятий,
оставшихся ей в наследство от советского военно-промышленного комплекса. Они
производили продукцию, которая нужна была для поддержания боеготовности не
только Российской, но и других армий СНГ.
И можно было понять узбеков, когда они отвечали и Москве, и другим
столицам Содружества той же "любезностью", выставляя мировые цены за свой
военный товар.
Признание этого факта - в одном из конфиденциальных документов Совета
коллективной безопасности СНГ:
"...При производстве вооружения, военной техники и другой продукции
военного назначения не используется в необходимой мере мощный, глубоко и
всесторонне интегрированный в прошлом военно-промышленный и
научно-технический потенциал государств-участников Договора. Взаимные
поставки вооружения и военной техники, комплектующих изделий, другой
продукции военного назначения между государствами ведутся по мировым ценам,
со взиманием существенного налога на добавленную стоимость. В целом это
приводит к значительному превышению цен над ценами, существующими в торговле
с третьими странами..."
Дипломатическим языком такое положение можно было назвать "существенными
просчетами". А если содрать кожуру с дипломатической казуистики, то звучало
|
|