наш высший генералитет с чистосердечным единодушием признавал,  что  то  или
иное решение, принятое Верховным, исключительно верное или  просто  разумное
(кроме  повышения  денежного  содержания,  должностей  и  воинских  званий).
Наоборот, чем чаще Ельцин оглашал текущие или перспективные  военные  планы,
тем больше от них веяло нереальностью. Чего бы это не касалось  -  внезапных
объявлений о снятии боеголовок с наших ядерных ракет,  о  переходе  армии  с
2000  года   на   полностью   профессиональную   основу,   обещания   отдать
государственные долги войскам в двухмесячный срок  и  т.д.  Стыд  за  своего
Верховного часто прожигал душу многим арбатским генералам и офицерам.  Самое
противное, что все это надо было смиренно терпеть. А военные министры Грачев
и Сергеев не раз расточали комплименты в своих выступлениях мудрым  решениям
"вождя".
   Из-за отсутствия четкой и последовательной концептуальной линии поведения
Верховного Главнокомандующего Генштабу часто невозможно было разобраться и в
логике международной политической стратегии России, чтобы сообразно  строить
военную. Такое положение  напоминало  мне  тот  случай,  когда  Наполеон  не
решился принять бой с войском бездарного  генерала,  который  заставил  свои
колонны беспорядочно двигаться перед полками Бонапарта.
   Но генералы пытались спасать положение. Интересы  укрепления  российского
военного влияния в странах ближнего зарубежья побуждали руководство Генштаба
вырабатывать конкретные меры и предложения для Кремля и МИДа.
   Прежде всего эта проблема  требовала  урегулирования  статуса  российских
войск  и  объектов  на  территории   других   государств   СНГ   на   основе
межгосударственных соглашений. Генштаб направил в Кремль  документ,  надеясь
подтолкнуть Ельцина к принятию решения по этой проблеме. 10 апреля 1994 года
наш президент подписал распоряжение №  184-рп,  требующее  от  дипломатов  и
военных урегулировать  вопросы,  связанные  со  статусом  российских  войск,
дислоцирующихся вне национальной территории, а также с возможностью создания
военных   баз   и   сохранения   стратегически   важных   объектов    систем
Противоракетной  обороны,  Контроля   космического   пространства   и   ПВО.
Нормативно-правовые  документы  по  всем  этим  вопросам  были  подписаны  с
республиками СНГ, на территории которых дислоцировались наши части,  базы  и
объекты.
   Вместе с тем возникали и новые серьезные проблемы.
   Например, было подписано официальное соглашение между Россией и Латвией о
правовом статусе Скрундской РЛС на период ее временного функционирования (до
1998  г.)  и  демонтажа  (до  2000  г.).  К  сожалению,   ни   наше   высшее
государственное руководство, ни МИД не смогли добиться, чтобы это соглашение
было соблюдено латвийской стороной.
   Уже весной 1995  года  радиолокационная  станция  вопреки  букве  и  духу
Соглашения  была  торжественно  подорвана  американскими   специалистами   и
прекратила свое существование. Россия на виду у всего мира получила  звонкую
оплеуху, а заодно и сильный удар по своей безопасности.
   С потерей объекта  в  Скрунде  наши  возможности  надежно  контролировать
северо-западное ракетоопасное направление  существенно  сузились.  С  учетом
усиления позиций НАТО в Европе это еще  больше  обостряло  проблему.  Потеря
Скрунде пробила брешь в нашей  противоракетной  обороне,  быстро  "залатать"
которую не было возможности. Не успела  еще  осесть  пыль  после  взрывов  в
Скрунде, а наша разведка в Норвегии  уже  докладывала,  что  там  уже  вовсю
принялись рыть котлован под свою РЛС, - так еще  раз  проявлялось  лицемерие
"миролюбивой" натовской политики.
   По этой  части  у  России  возникали  проблемы  не  только  с  вероятными
противниками, но и с союзниками.
   Продолжительное время серьезные трения были между Москвой и  Баку  -  это
объяснялось  разными  подходами  к  порядку   содержания   и   использования
Габалинской станции наблюдения за космическим пространством.
   В начале января  1996  года  министр  обороны  Азербайджана  Сафар  Абиев
заявил, что Габалинская станция "никогда не будет военной  базой  России  на
территории  Азербайджана".  Более  того,  несмотря  на  заявления  некоторых
российских СМИ о том, что "Габала" стала  якобы  российской  военной  базой,
Абиев сообщил,  что  в  соответствии  с  указом  президента  Алиева  станция
"объявлена собственностью Азербайджана".
   За  использование  Габалинской  РЛС  Минобороны  РФ  (по  расчетам  Баку)
задолжало  республике  18  млн  долларов.  В  свое  время  Грачев   пообещал
азербайджанцам выплатить некоторую часть долга, но вопрос повис в воздухе.
   Финансовая сторона вопроса  продолжительное  время  не  позволяла  России
найти общий язык и с Казахстаном в споре о порядке расчетов за  эксплуатацию
космодрома Байконур. Наше военное присутствие в  ближнем  зарубежье  слишком
дорогое удовольствие. В своем закрытом докладе на Совете безопасности  РФ  в
марте 1995  года  министр  обороны  Павел  Грачев  сообщил,  что  содержание
российских военных баз  и  объектов  на  территории  других  государств  СНГ
обходится нам в 1 трлн 460 млрд рублей в год.
   За то, чтобы с государством считались друзья и недруги, оно должно хорошо
оплачивать свою военную силу.

   ПОД КОЛПАКОМ
   С начала 1992 года наша разведка стала отмечать  бурный  рост  активности
западных спецслужб в странах  бывшего  Союза.  Как  и  всегда,  больше  всех
усердствовали американцы. Казалось, не было щели, в которую бы они не совали
свой  нос  под  видом  журналистов,  сотрудников  общественных,  религиозных