какую-то логику оборонной стратегии Москвы. Во многом с его подачи и Кремль,
и МИД пришли к выводу, что необходимо найти  эффективную  форму  закрепления
наших военно-стратегических интересов в бывших союзных республиках,  которая
одновременно могла бы дать и стимул для военной интеграции в общих интересах
Содружества.
   Поиск  такой  формы  и  породил  идею   создания   системы   коллективной
безопасности СНГ на базе соответствующего договора.
   Но бурные процессы сепаратизма в оборонной сфере зашли  уже  так  далеко,
что в столицах ряда республик (особенно в Киеве и Тбилиси) отнеслись к  этой
идее весьма прохладно  и  даже  с  большим  подозрением.  Там  спрашивали  у
представителей Москвы: если по инициативе  Ельцина  был  распущен  Союз,  то
какой смысл создавать его вновь? Ведь можно же  было  еще  летом  1991  года
найти новую форму государственного устройства СССР,  приемлемую  и  выгодную
для всех.
   С  огромными  потугами  российским   дипломатам   и   военным   удавалось
согласовывать  проект  будущего  договора  со  своими  коллегами,  а   затем
уговорить их сесть за стол переговоров.
   15 мая 1992 года стороны собрались в Ташкенте, где и был подписан Договор
о коллективной безопасности стран  СНГ.  Подписи  под  документом  поставили
Россия, Азербайджан, Армения, Белоруссия, Казахстан, Киргизия,  Таджикистан,
Узбекистан. И только позже, после множества консультаций и  согласований,  к
Договору присоединились Грузия и Молдова.
   Туркмения и Украина в этот Договор не вошли. Слушая заявления Ельцина для
прессы, я замечал, что российский президент в свойственном ему  стиле  то  и
дело идет на передержки, явно переоценивая реальное значение Договора и свою
собственную роль в осуществлении этого акта.  Он  вдохновенно  и  необычайно
смело  рисовал  те  позитивные  перспективы,  которые  сулил  всем  сторонам
подписанный документ.  Президенты  других  республик  слушали  его  с  видом
умудренных жизнью людей, которым не  привыкать  к  пылким  фантазиям  Бориса
Николаевича...
   На обратном пути в Москву среди членов российской военной  делегации  шли
разговоры, что Ельцин больше всего был недоволен  позицией  глав  делегаций,
которые проигнорировали Договор.
   В тот день у меня было такое ощущение, что  Ельцин  очень  хотел  склеить
вазу, которую сам же разбил более пяти месяцев назад.
   На эту тему между генералами и офицерами Генштаба часто вспыхивали шумные
дискуссии. Одни  доказывали,  что,  протащив  идею  роспуска  Союза,  Ельцин
"оседлал объективный процесс". Другие в ответ язвительно замечали, что Борис
Николаевич этот процесс "изнасиловал ради  личного  удовольствия"  и  мрачно
предсказывали трагическую расплату.
   В самолете я вспоминал настороженно-холодные лица генералов и полковников
из штабов армий Содружества. Такие же настороженные  лица  с  обращенными  в
себя  холодно-хитрыми  глазами  были  у   американцев,   немцев,   англичан,
бельгийцев, когда приходилось встречаться с ними во время зарубежных визитов
и приемов на Арбате...
   Но там, в  Ташкенте,  были  армяне,  азербайджанцы,  молдаване,  таджики,
казахи... Что-то ранее неведомое мне было в этих людях, которых я почти всех
знал, с которыми прослужил в одной армии четверть века.
   Мы становились чужими.
   И Договор наш чем-то очень напоминал  попытку  вынужденного  брака  после
поспешного развода...
   ***
   Реализация Договора с самого начала пошла трудно.  Было  много  серьезных
объективных и субъективных причин: амбиции политиков и  военных,  откровенно
бюрократические проволочки,  крайне  слабое  финансовое  обеспечение,  часто
приводившее  стороны  к  спорам  и  размолвкам,  а  иногда   и   откровенное
вредительство интеграции со  стороны  не  только  националистических  сил  и
западных  спецслужб,  но  и  даже  некоторых  высокопоставленных  московских
генералов.
   Серьезной помехой в развитии  военной  интеграции  стал  острый  конфликт
между Главкомом ОВС СНГ маршалом Евгением Шапошниковым и  министром  обороны
РФ генералом Павлом Грачевым.
   Отношения между ними не заладились с  начала  1992  года,  когда  Грачев,
являясь первым заместителем главы военного ведомства, скрыто  и  явно  начал
торить  себе  дорогу  к  креслу  министра   обороны   России,   демонстрируя
безоглядную преданность Ельцину и вытесняя маршала с Арбата на Ленинградский
проспект, 41 (Штаб Объединенных Вооруженных сил СНГ).
   На апрельском съезде  народных  депутатов  России  разгорелась  очередная
свара,  которая  сулила  Ельцину  серьезные  неприятности.  Назревал  острый
политический кризис, который сильно расшатывал  позиции  президента.  Ельцин
нервничал. Шапошников в те дни находился с визитом во Франции.
   И Грачев не упустил момента, чтобы лишний раз продемонстрировать "горячую
поддержку"  своему  патрону.  Он  собрал  приехавших  на  съезд  командующих
войсками военных округов  и  флотов  и  стал  допытываться,  готовы  ли  они
поддержать президента в случае, если назреет необходимость силового варианта
погашения конфликта.
   Генералам было известно, что на столе у президента лежат проекты указов о
создании Российской армии и персональных назначениях. Ни у кого уже не  было
сомнений, что Грачеву на этом "пиру" достанется самый лакомый кусок. Поэтому
все были "единодушно готовы", о  чем  Павел  Сергеевич  с  радостью  тут  же