рассказы ветеранов КБ:
 — Наступила зима, знаменитая зима 1941 года с ее жестокими морозами. От того 
места, где мы жили, до завода тринадцать километров. Трамваи останавливались, и 
мы шли пешком, толпой, чтобы не отставать друг от друга...
 Не лучше и в оттепели. Трамвайная линия была проложена по замороженному грунту.
 Когда снег таял, рельсы разъезжались. Мы топали на завод пешком, но самолеты 
делали...
 — Было очень тяжело. Мы сами перетаскивали и расставляли привезенные из Москвы 
станки. Морозы страшнейшие, до пятидесяти пяти градусов, руки прилипали к 
металлу. Другим конструкторам давалось задание достать бочку огурцов или 
какую-то другую пищу...
 Изо дня в день, по двенадцать часов в сутки, почти не зная выходных, работали 
голодные, усталые люди. Печек в рабочих помещениях не было. Электрическая 
розетка выглядела дьявольским искушением: к ней так легко подключить 
нагревательные приборы! Конечно, использовать для обогрева энергию, жестко 
лимитировавшуюся даже для станков, изготовлявших оружие, — расточительство. 
Микоян и Гуревич не позволяли этого ни себе, ни конструкторам. И все же 
сотрудники нет-нет да и нарушали запрет. Нарушали, когда становилось уже совсем 
невмоготу.
 Однажды подпольный обогреватель перегрузил сеть, и в кабинете Микояна 
загорелась проводка. Но, ругая виновных (а не сделать этого Микоян не мог), он 
в душе очень сочувствовал проштрафившимся. Артем Иванович понимал — силы 
измученных людей тают.
 Иногда Микоян приходил в группу общих видов:
 — Надо кое-что обсудить. Грейте чайник. С чайком разговаривать будет веселее. 
У меня в кармане сушки!
 Похрустывая сушками и прихлебывая кипяток, думали лучше. Но и уставали 
быстрее — голодных размаривало от тепла.
 Запомнились людям эти сушки. Запомнились на десятки лет. Хотел главный помочь 
сотрудникам всемерно. Возможностей для помощи почти не имел. Вот почему так 
памятно сегодня уже немолодым людям поведение их руководителя.
 — Ездить будешь со мной! — сказал Артем Иванович Кургузову. — Трамвай для тебя 
дело тяжелое. Я всегда выезжаю в одно и то же время. Придешь раньше — заходи, 
не стесняйся...
 Вспомнив эту подробность, Дмитрий Николаевич помолчал и добавил:
 — Мне не раз приходилось слышать от работников других КБ: «Вам хорошо, у вас 
Микоян!» Нет, нам было хуже других. Артем Иванович никогда не использовал 
положения старшего брата, никогда не злоупотреблял своей фамилией. Наоборот, 
стесняясь, он действовал менее энергично, чем другие главные. И хотя нам от 
этого было хуже, чем другим, я вспоминаю о таком поведении с удовольствием: оно 
делало ему честь. Мы всегда им гордились и гордимся!
 Трудное наступило время. И не потому, что кабинет не топлен и с едой плохо. 
Личные неудобства пережить проще всего. Угнетало другое — слишком крутые 
повороты, выпадавшие далеко не каждому конструктору. В предвоенные годы 
блестящий дебют, награждение орденами, Государственная премия. Как самую 
передовую, самую совершенную боевую технику, МиГи поспешили послать на 
приграничные аэродромы. В первый же день войны гибель большинства их у западной 
границы. Затем успешная работа МиГов при обороне Москвы. И вдруг страшное, но 
государственно необходимое — снятие истребителя с производства, поставившее 
молодой коллектив перед катастрофой...
 Мотор называют сердцем самолета, а у МиГов отобрали это сердце. Моторы А.А.
Микулина понадобились другому истребителю — истребителю танков, бронированному 
штурмовику Ил-2. Двигатели АМ-35, использовавшиеся на МиГах и АМ-38, 
ставившиеся на Ил-2, — близкие родственники. Переналадить производство с АМ-35 
на АМ-38 было проще всего.
 И еще одно обстоятельство, умалчивать о котором не следует. Задуманный как 
самолет для боев на больших высотах, МиГ-3 уступал Якам и ЛаГГам в схватках на 
1000 — 4000 метров — для летчиков Великой Отечественной войны основных рабочих 
высотах. Конечно, и МиГи можно было бы значительно улучшить по ходу войны, как 
это удалось сделать с ЛаГГами и Яками. Вероятно, произошло бы именно так, если 
бы не двигатели АМ-35, столь близкие по возможностям производства двигателям 
АМ-38.
 Правительственное решение было единственно правильным: если в истребительной 
авиации, помимо МиГов, существовали еще ЛаГГи и Яки, то ильюшинские штурмовики, 
необходимые для уничтожения гитлеровских танков, в серийном производстве 
дублеров не имели.
 23 декабря 1941 года телеграммой Сталина был вынесен окончательный приговор 
первым МиГам. Они были сняты с серийного производства ради ильюшинских 
штурмовиков, хотя это и усиливало временное превосходство немецкой 
истребительной авиации. Но почему вдруг не хватило двигателей?
 Как объяснил мне Алексей Васильевич Минаев, расчет был на новый завод, 
незадолго перед войной заложенный для производства микулинских двигателей в 
Белоруссии. В первые же дни войны этот завод (в его корпусах сегодня делают 
тракторы «Беларусь») оказался на территории, временно захваченной врагом...
 В редкие свободные минуты Микоян думает о своих друзьях, вести от которых, 
отмеченные штемпелем «Проверено военной цензурой», приходят неаккуратно.
 Воюет Гай. Руководит действиями партизанских отрядов Хаджи. И даже невозможно 
штатский Геворк лежит в окопе со своею пехотой. А он в глубоком тылу...
 От этой мысли Артему Ивановичу становится не по себе. Его фронт — завод, а 
дела на этом фронте после снятия машин