бочих и служащих предприятия, так и для отдельных цехов, 
участков и групп рабочих и служащих обязательные сверхурочные работы, 
продолжительностью от 1-го до 3-х часов в день.
 ...5. Отменить очередные и дополнительные отпуска, заменив их денежной 
компенсацией за неиспользованный отпуск... Отпуска предоставлять лишь в случае 
болезни...»
 Очень скоро два выходных дня в месяц вместо четырех стали официальной нормой. 
Практически же большинство работников авиапромышленности, как и других отраслей 
промышленности, трудились без отдыха месяцами.
 Тяжелейшие сражения первых недель войны с их неимоверной нагрузкой на летчиков 
рассказали о самолете больше, чем все предварительные испытания, вместе взятые. 
По распоряжению Микояна сотрудники КБ старательнейшим образом собирали 
информацию о том, как воевали МиГи. Многое оказалось неожиданным...
 В боевых схватках МиГи подчас срывались в штопор. Работники ЦАГИ провели 
продувки в аэродинамических трубах и дали рекомендацию: чтобы избавить самолет 
от грозного дефекта, надо оборудовать крыло предкрылками. По приказу Микояна их 
спроектировали быстро и успешно.
 Вооружение в эти первые недели войны — один из наиболее жарких «цехов» КБ. На 
это непростое дело попал, не успев даже получить диплома об окончании института,
 молодой специалист Ростислав Аполлосович Беляков. Война застала его в КБ на 
преддипломной практике. Стал проситься на фронт — не пустили. Работу по 
совершенствованию и развитию МиГов сочли важнее.
 Информация, потоком хлынувшая с фронта, вызвала к жизни различные варианты 
вооружения. Прорабатывались они под руководством Николая Ивановича Волкова. По 
одному из этих вариантов привод от летчика до оружия получался сложным и 
требовал много места. Волков предложил сделать привод в виде гибкой трубочки, 
заполненной шариками. Осуществление замысла поручили Ростиславу Белякову. Когда 
Гуревич пришел с обходом в отдел (а такие обходы руководители КБ проводили 
регулярно), его подвели к доске Белякова:
 — Тут интересная работа делается!
 В серию эта разработка не пошла, но молодого инженера в КБ оценили.
 Микоян превосходно понимал, в какой степени анализ первых успехов и неудач 
определит будущность его первенца. Артем Иванович в эти дни напоминал туго 
скрученную пружину. В поисках неиспользованных возможностей он выезжал на 
фронтовые аэродромы, внимательно выслушивал пожелания, предложения и претензии 
техников, мотористов, летчиков. На истребителе усилили броню, дополнительно 
установили два тяжелых пулемета.
 В этих фронтовых командировках Микоян столкнулся с несколько неожиданной 
проблемой. В первый момент выглядевшая «сиюминутной», оперативной, она стала 
началом большой работы, продолжавшейся не один год...
 Задача выглядела одновременно психологической и технической. Долгие годы, пока 
скорость истребителей была сравнительно небольшой, пилотские кабины делались 
открытыми. От потока воздуха летчика защищал лишь козырек, похожий на 
мотоциклетный. Закрытые фонари — прозрачные колпаки, прикрывавшие пилотскую 
кабину, значительно улучшили аэродинамические характеристики истребителей. К 
этому новшеству (сегодня фонарь пилотской кабины истребителя кажется 
существующим извечно) летчики отнеслись с большим скептицизмом.
 Неверие в возможность его мгновенного, безотказного сброса при необходимости 
срочно покинуть поврежденный самолет оказалось очень живучим. Многие пилоты 
предпочитали летать с открытым фонарем, но... при таком полете скорость 
истребителя ощутимо снижалась, терялась не только скорость: пережигался бензин, 
сокращалась дальность полета, время пребывания в воздухе...
 Как будто бы гарантировать безотказный сброс фонаря дело не слишком хитрое. 
Аэродинамические силы стремятся в полете отсосать прозрачный колпак, 
прикрывавший летчика. Казалось бы, достаточно раскрыть его замки, чтобы он 
тотчас же улетел. Но это только казалось. Стоило фонарю приоткрыться — условия 
обтекания менялись. Аэродинамические силы менялись по величине и направлению. 
Фонарь мог закувыркаться, разрушить ударом по оперению или крылу самолет, 
поранить, а то и убить летчика. Гарантированно надежный сброс фонаря — 
сложнейшая инженерная задача, требовавшая и теоретических обоснований, и летных 
экспериментов. Естественно, что решал ее не только один Микоян.
 — Мне приходилось в годы войны при испытаниях много фонарей бросать. Ударяли 
они и по крыльям, и по оперению, и по головам. Всякое бывало. Пришлось срочно 
подыскивать защитные каски. Чуть не пожарные надевали, потому что защитных еще 
не было, — вспоминает Герой Советского Союза летчик-испытатель Г.А.Седов.
 Летом 1941 года МиГи были поставлены на оборону Москвы. Эту ответственную 
службу им поручили весьма своевременно: 8 июля 1941 года Гитлер отдает приказ 
об уничтожении советской столицы с воздуха. 14 июля он вновь подчеркивает 
задачу: «Нанести удар по центру большевистского сопротивления и 
воспрепятствовать организованной эвакуации русского правительственного 
аппарата». 19 июля фюрер в третий раз настаивает на немедленном разрушении 
советской столицы.
 Авиационный кулак, нацеленный на Москву, был очень силен — более трехсот 
бомбардировщиков «Хейнкель-111», «Юнкерс-88» и «Дорнье-215», укомплектованных 
опытными экипажами, бомбившими города Польши, Франции, Англии, Югославии, 
Греции.
 Для подготовки операции к Москве на больших высотах потянулись вражеские 
разведчики. 22 июля 1941 года на протяжении пяти часов четырьмя эшелонами 
пытались прорваться бомбардировщики. Удалось это лишь одиночным самолетам.
 Попытки разбомбить столицу предпринимались неоднократно, но отбивались ПВО с 
честью. Очень многое для этого сделали МиГи. Их было то