анович выехал 
под Севастополь. Но с погодой не посчастливилось и в Крыму. Испытания шли 
трудно, и Микоян, которому тогда был так дорог каждый час, каждая минута, счел 
полезнее для дела возвратиться в Москву.
  «11.XII. 9-го попробовал машину, все в порядке». 
  «18.XII. 9 вечера. Сегодня хороший день, но работать не пришлось. Во-первых, 
не успели, а во-вторых, мешает снег... Все как-то не ладится, то одного, то 
другого нет». 
  «25.XII. Все сидим и ждем погоды. 22 и 23-го было ясно, но, к сожалению, не 
пришлось использовать эти дни из-за переделок... Вечером ложимся спать со 
слабой надеждой на утро. Утром все надежно рушится». 
  «28.XII. 10 ч. 30 м. Получил распоряжение из Москвы о прекращении работ до 
устранения кое-каких недочетов». 
  «13.I. 1941 г. Вчера погоды хватило прямо в обрез... Сегодня ходил ввысь, а 
только сел — все затянуло... Сколько неожиданных препятствий и больших и 
малых!» 
  «14.I. 23 ч. 35 м. Вчера прохлопали кое-что, сегодня устраняем. У семи нянек 
дитя без глаза. Был в Мелитополе, завтра собираюсь в Днепропетровск». 
  «17.I. Днепропетровск, по данным метеослужбы, был закрыт облачностью, и я не 
пошел в рейс. Хорошо сделал. Вскоре обнаружился дефект, который мог меня сильно 
подвести...» 
  «26.II. 16.30. Вчера два раза подлетнул, но все неудачно, то одно, то другое 
не в порядке, да и погода быстро испортилась». 
  «11.III. 7-го числа кончился срок моего пропуска сюда и не хотят больше 
продлевать его. Конечно, в конце концов продлят, но я бы не возражал, если бы 
не продлили... 
  Сегодня получил запрос с завода с удивлением по поводу нашего молчания. А нам 
и ответить нечего». 
  «13.III. 9 час. Погоды как будто нет. Есть прорывы, но внизу идут быстро 
темные тучки. Это письмо сейчас запечатаю, а завтра пошлю другое. Целую крепко, 
крепко. Целую тебя и Юрика». 
 Из писем летчика-испытателя
 А.Н.Екатова жене.
 Приписав карандашом эти несколько строк к последнему письму, Екатов отправился 
на работу. Он привычно осмотрел машину, занял место в кабине и оторвался от 
земли. А через несколько минут случилось непоправимое...
 Самолет внезапно вошел в отвесное пике. Очевидцы с ужасом заметили, что летчик 
не пытается вывести из него машину, не выпрыгивает с парашютом. Екатов, 
двадцать пять лет хладнокровно и точно делавший свое дело, оказался так 
непонятно пассивен.
 Страшный взрыв. Дым. Огонь. А потом долгие раскопки. Самолет ушел на 5 — 6 
метров в землю. Осталось от машины мало, и разброс осколков был столь велик, 
что члены аварийной комиссии встали в тупик. Полагают (хотя это не единственная 
версия): либо летчик был убит оторвавшейся крыльчаткой нагнетателя, либо 
обожжен струей пара, вырвавшейся из расширительного бачка системы охлаждения 
двигателя, пробитого этой отлетевшей крыльчаткой. И единственно, что мы знаем 
точно, — время катастрофы. Стрелки наручных часов, согнувшихся почти пополам, 
зафиксировали его до секунды.
 Известие о гибели Екатова — удар для Микояна. После апрельского дня 1940 года, 
когда Аркадий Никифорович совершил первый вылет на МиГе, не прошло и года. Тот 
день был полон волнений, но все закончилось благополучно. Теперь же будничным 
рабочим утром разыгралась трагедия...
 Горько было на душе у Микояна. Он вспомнил апрель 1940 года — радость первого 
вылета, вспомнил и август, когда Екатова поздравляли с орденом за испытания 
этой машины. Тогда все думали: самое трудное уже позади. Вспомнил и декабрьские 
вечера в Крыму: жизнь в одной комнате во время дальней командировки очень 
сближает. Конструктор был потрясен, но профессия обязывала продолжать работу. 
Микоян понимал, что времени у него в обрез, хотя, разумеется, не мог знать, что 
со дня гибели Екатова до начала войны оставалось ровно сто дней...
 Пройдет четверть века, и, отвечая на вопрос корреспондента журнала «Авиация и 
космонавтика», какой самолет ему особенно дорог, Микоян скажет:
 «МиГ-3 [6] . Этот самолет создавался в трудное для страны время, накануне 
нападения фашистской Германии на Советский Союз. Нашей истребительной авиации, 
как показал опыт воздушных боев в Испании и начала второй мировой войны, 
необходим был новый скоростной и высотный самолет.
 И наш коллектив создал такой самолет невиданными темпами в обстановке 
незабываемого творческого подъема и сплоченности.
 МиГ-3 дорог также и потому, что его испытывали такие замечательные летчики, 
как А.Н.Екатов, С.П.Супрун и другие.
 Самолет этой конструкции, первый из созданных в нашем ОКБ, участвовал в боях 
Великой Отечественной войны, приняв на себя удары фашистской авиации».
 Спустя много лет, когда закончилась Великая Отечественная война и полетели 
первые реактивные истребители, в кабинет Микояна вошел молодой инженер. Он 
попросил рекомендацию в школу летчиков-испытателей.
 Микоян посмотрел на статного парня и, прекрасно понимая, как нужны авиации 
летчики-инженеры, вдруг задумался. Дорогой ценой в начале 50-х годов оплачивала 
авиация штурм звукового барьера.
 — Летать мечтаете? Чертить и считать надоело? Романтику вам подавай?
 — Да вот хочется...
 — Все вы стремитесь летать, только не все понимаете, что это значит!
 Слова отказа были почти произнесены, когда Артем Иванович вдруг спросил:
 — Ваша фамилия?
 — Екатов.
 Микоян поднял голову и буркну