«…Перешли к вопросу о власти. Я сказал, что не поехал на Уфимское совещание, 
ибо не верю в создание таким путем прочной власти и что спасение в единоличной 
военной диктатуре.

— Но выдвигайте же лицо.

— В Москве мы наметили ген. Алексеева, но его нет. Алексеев очень ценен, как 
специалист, но он стар для диктатора.

— Деникин.

— О, да: но ведь и его тоже нет.

Затем Гайда заявил, что он также не верит в Уфимское совещание, в твердость 
Директории («они будуг оставлять жить тех, кому жить не следует»).

— Какой же, по-вашему, выход, — военная диктатура?

— Конечно.

— Я очень рад, что узнал лично ваш взгляд. В своих интересах вы его не 
высказывали.

— Да, пока не все готово. Пока не соорганизованы воен(ные) силы. Вот едет 
Колчак.

На это я сказал, что в Москве наметили ген. Алексеева, но с ним нет никакой 
связи. Между тем время идет. Колчак имелся в виду как второй кандидат. Его, 
возможно, поддержат. Но когда ЭТО может быть?

— Дней через двадцать. Чехов мне удастся убедить.

— А…* так же думает?

— Мы одинаково думаем, он меня поддержит».

* Так в тексте. В. Н. Пепеляев не вписал фамилию умышленно. Возможно, имеется в 
виду командующий чехословацким корпусом генерал-майор Я. Сыровы.

Мы видим, что у Гайды сложилось твердое намерение добиваться продвижения 
Колчака в диктаторы.

В дневнике В. Н. Пепеляева имеется также запись: «Гайда обещал дать телеграмму 
Колчаку, чтобы он встретился со мною в Маньчжурии. Колчак едет дня через 2-3».

Речь идет о предстоящей встрече В. Н. Пепеляева с А. В. Колчаком. Но по 
каким-то причи-нам она не состоялась. Тем не менее В. Н. Пепеяяев, побывавший в 
Маньчжурии и получивший там сведения о Колчаке, следил за его продвижением к 
Омску. По возвращении с Дальнего Востока Пепеляев продолжает прорабатывать 
вопрос о военной диктатуре и продвижении иа эту роль Колчака. Сам адмирал, 
очевидно, этого не знал.

А. В. Колчак сложил с себя полномочия члена правления КВЖД, подав заявление. 
Как и из Японии во Владивосток, через Сибирь Колчак ехал в гражданском платье. 
Выехал он из Влади-востока, очевидно, 27 сентября (по некоторым сведениям, из 
Владивостока выехал позднее — 3 октября), ибо, как отмечал, в пути был 17 дней, 
а в Омск приехал 13 октября. По приезде, уже на другой день, он пишет письмо 
генералу М. В. Алексееву на юг, не зная еще, что за неделю до этого тот 
скончался. В этом письме Колчак сообщат о своем решении ехать в Европейскую 
Россию и работать в подчинении Алексеева. Он информирует о существующем в Омске 
правительстве и позитивно оценивает его («поскольку могу судить, эта власть 
является первой, имеющей все основания для утверждения и развития»).

На основе приведенных данных, мы со всей определенностью можем утверждать, что 
А. В. Колчак не был кем-то и с его согласия заранее намечен на пост Верховного 
правителя, «приве-зенным в обозе английским генералом Ноксом», как сплошь и 
рядом утверждалось. Такого решения ни кем-либо, ни самим Колчаком до прибытия в 
Омск не принималось, хотя из предшествовавших разговоров он мог вынести мнение, 
что собеседники склонны были видеть его в какой-то роли на Дальнем Востоке, в 
Сибири, в России. Конечно же, на его решения влияли и члены английского 
представительства, к которым он, как известно, питал наибольшее доверие и сам 
этого не скрывал. Но решил остаться в Омске он сам. Кстати, А. Нокса в то время 
в Омске не было, он находился во Владивостоке.

Посмотрим же далее на то, что получилось у А. В. Колчака из «остановки» в Омске 
по пути к фронту.

Как и во Владивостоке, у Колчака здесь оказалось немало знакомых, ибо этот 
город стал средоточием российского офицерства. Собеседники расспрашивали