офицеров, флот и меня. Считаю, что ни я один, ни офицеры ничем не вызвали 
подозрений в своей искренности и существовании тех или иных интересов, помимо 
интересов русской военной силы. Призываю офицеров, во избежание возможных 
эксцессов, добровольно подчиниться требованиям команд и отдать им все оружие. 
Отдаю и я свою Георгиевскую саблю, заслуженную мною при обороне Порт-Артура*. В 
нанесении мне и офицерам оскорбления не считаю возможным винить вверенный мне 
Черноморский флот, ибо знаю, что преступное поведение навеяно заезжими 
агитаторами. Оставаться на посту командую-щего флотом считаю вредным и с полным 
спокойствием ожидаю решения правительства». С полным ли спокойствием оставлял 
Колчак боевой командный пост? Нет, конечно, В те дни он записывал в черновике 
письма А. В. Тимиревой: «Я хотел вести свой флот по пути славы и чес-ти, я 
хотел дать Родине вооруженную силу, как я ее понимаю, для решения тех задач, 
которые так или иначе, рано или поздно будут решены, но бессмысленное и глупое 
правительство и обезумевший, дикий (и лишенный подобия), неспособный выйти из 
психологии рабов народ этого не захотели».

* По описанию В. В. Князева, в прошлом чинного адъютанта А. В Колчака, матросы 
достали со дна саблю и вернули ее владельцу. В конце июня в Петрограде Союзом 
офицеров армии и флота Колчаку за мужество и патриотизм вручено «оружие 
храбрых» — золотой кортик и адрес в знак глубокого к нему уважения.

При внешнем спокойствии в те дни у Колчака в душе бушевала буря, вызванная 
прежде всего тем, что рушился флот, то дело, которому он служил и в котором 
добивался успеха.

Колчак приказал спустить свой флаг командующего и отправил Временному 
правительству телеграмму об отказе от командования флотом и передаче его Лукину.
 После этого долго заседа-ло делегатское собрание, ожидали запрошенные от 
команд и частей резолюции, как поступить с А. В. Колчаком, а также с 
начальником штаба капитаном 1-го ранга М. И. Смирновым, следует ли их 
арестовать. Выяснилось,что за арест Колчака было вынесено только 4 резолюции, а 
против ареста 68 (относительно Смирнова соответственно 7 и 50). О чем это 
свидетельствовало даже в тогдашней, большевизировавшейся обстановке? О 
сохранявшемся на кораблях уважении к своему адмиралу, хотя матросы уже 
переходили на противоположные ему позиции. На собрании была оглашена полученная 
ночью телеграмма, подписанная главой правительства Г. Е. Львовым и министром А. 
Ф. Керенским, Ее текст гласил:

«Временное правительство требует:

1) немедленного подчинения Черноморского флота законной власти;

2) приказывает адмиралу Колчаку и капитану Смирному, допустившим явный бунт, 
немедленно выехать в Петроград для личного доклада;

3) временное командование Черноморским флотом принять адмиралу Лукину, с 
возложением обязанностей нач. штаба временно на лицо по его усмотрению;

4) адмиралу Лукину немедленно выполнить непреклонную волю Временного 
правительства;

5) возвратить оружие офицерам в день получения сего повеления. Восстановить 
деятельность должностных лиц и комитетов в законных формах. Чинов, которые 
осмелятся не подчиняться сему повелению, немедленно арестовать, как изменников 
отечеству и революции, и предать суду. Об исполнении сего телеграфно донести в 
24 часа. Напомнить командам, что до сих пор Черноморский флот считался всей 
страной оплотом свободы и революции».

Делегатское собрание приняло решение подчиниться приказу правительства. Но 
такое решение стоило не столь уж много и давало лишь небольшую отсрочку. 
Большевизация и разложение Черноморского флота продолжались.

Итак, 6 июня 1917 г. оказалось тем днем, когда А. В. Колчак раз и навсегда был 
отставлен от Российского флота, а флот потерял одного из виднейших адмиралов за 
всю его историю! О том, что значил уход Колчака, красноречиво свидетельствует 
тот факт, что, узнав о нем, командова-ние турецкого флота решило 
незамедлительно его использовать. Вице-адмирал В. Сушон бросил мощный 
быстроходный крейсер «Бреслау» через протраленный участок в минном заграждении 
к российским берегам и практически беспрепятственно учинил разгром укреплений у 
устья Дуная, высадил десант, захватил пленных и вернулся на свою базу, 
пользуясь бестолковщиной, неупра-вляемостью действий русских кораблей. Новый 
командующий Черноморским флотом В. К. Лукин уклонился от личного руководства 
операцией и выхода в море. На кораблях, в основном среди офицеров, 
предпринимались усилия по возвращению Колчака на флот, велась агитация за это.

По окончании первой мировой войны немцы оценивали деятельность своего 
противника — адмирала Колчака — очень высоко.

«Колчак был молодой и энергичный вождь, сделавший себе имя в Балтийском море. С 
его назначением деятельность русских миноносцев еще усилилась. Сообщение с