Бальзак потратил раза в три больше, чем за предыдущий год. Зато он и пожил
в свое удовольствие. Каким счастливым, должно быть,  чувствовал  себя  тот
самый молодой человек, который совсем еще недавно был никому не  известен,
беден и с высоты кладбища Пер-Лашез бросал вызов Парижу, а теперь сидел  в
кафе Тортони  за  одним  столиком  с  прославленными  парижанами,  модными
писателями и красивыми куртизанками вроде Олимпии Пелисье!  Он  знал,  что
его пылкое остроумие ценят.

   Олимпия Пелисье - Бальзаку, 2 января 1832 года:
   "Могу ли я рассчитывать на вас в следующий  понедельник,  9  января?  У
меня будет обедать Россини. Не правда  ли,  приятно  начать  год  в  таком
обществе? Вот почему я особенно надеюсь на ваше любезное  согласие.  После
отдыха вы, верно, будете в ударе".

   А вот еще одно письмо, присланное ему несколько месяцев спустя.

   Дельфина де Жирарден - Бальзаку, 9 мая 1832 года:
   "Мы  вас  целый  век  не  видели.  Приходите  к  нам  завтра   вечером,
расскажете, что у вас новенького.  Вас  будет  ждать  страстный  поклонник
последней вашей книги и добрые друзья, которые не могут простить,  что  вы
их забываете... До завтра, хорошо?"

   Без сомнения, за кулисами этой бесподобной жизни таилась тревога  из-за
неоплаченных счетов, страх перед судебными приставами, бедствующие родные,
но чем больше у человека забот, тем больше он хочет  забыться.  В  глубине
души этот уже известный писатель все еще оставался неунывающим мальчишкой.
Он наслаждался внешними признаками триумфа, этим пиршеством ума и  чувств.
Он так жаждал славы, что теперь упивался своим успехом; бедность была  для
него  столь  мучительна,  что  он  просто  смаковал  роскошь,  пусть  даже
приобретенную в долг. Бальзак играл сейчас новую роль - роль  триумфатора.
А когда дела его начинали идти из рук вон плохо, он покидал сцену и вручал
бразды  правления  матери;  охая  и  жалуясь,   она   все   же   проявляла
самоотверженность и наводила кое-какой порядок в доме сына. Для самого  же
Оноре наступала пора затворничества: он находил приют либо в  Булоньере  у
госпожи де Берни, либо в Саше у Жана де Маргонна, либо в Ангулеме у Зюльмы
Карро - здесь он чувствовал себя в безопасности от кредиторов и писал  Для
вечности.
   Бальзаку, этому раблезианцу, была несвойственна  показная  добродетель,
но он считал, что  писатель,  насколько  это  возможно,  должен  соблюдать
целомудрие. Человек,  избегающий  плотских  наслаждений,  сохраняет  силы,
мысли его становятся более возвышенными. Тем не менее у  него  по-прежнему
были  две  любовницы.  Лора  де  Берни  все  еще  для  него  Dilecta:  эта
незаменимая помощница при чтении корректур, как всегда,  была  ласковой  и
любящей. Герцогиня д'Абрантес дорожила им потому,  что  он  помогал  ей  в
литературных занятиях, и потому, что он развлекал ее. Кроме того,  Бальзак
получал множество писем от незнакомых читательниц его романов.  В  октябре
1831  года  пришло  очередное  письмо;  оно  было  подписано   вымышленным
английским именем и поразило его. Письмо было адресовано: Париж, господину
Бальзаку. Почта каким-то чудом разыскала Бальзака сперва на улице Кассини,
а затем в Саше. Таинственная корреспондентка упрекала писателя  за  цинизм
"Физиологии брака" и за его несправедливые суждения о женщинах. В ответном
письме Бальзак благодарил ее; он говорил: "Ваши укоры косвенно льстят мне,
ибо  они  свидетельствуют  о  сильном  впечатлении,  произведенном   моими
книгами".

   "Для женщины, уже изведавшей жизненные бури, смысл моей  книги  в  том,
что вину за все прегрешения, совершенные женами, я полностью  возлагаю  на
их мужей. Это  безоговорочное  отпущение  грехов.  Не  думайте,  что  ваше
письмо, где  так  много  трогательных  жалоб,  естественных  для  женского
сердца,  оставляет  меня   равнодушным;   симпатия,   возникшая   в   душе
читательницы, живущей так далеко от меня, - истинное  сокровище,  все  мое
богатство, она дарует мне самые чистые радости".

   Тронутая столь щедрым  посланием  (четыре  страницы  большого  формата,
написанные таким занятым человеком,  -  немалая  честь!),  корреспондентка
открыла  свое  настоящее  имя.  То  была  маркиза  де  Кастри,  урожденная
Клэр-Клеманс-Анриетта  де  Майе;  она  принадлежала  к  самой   изысканной
аристократии Сен-Жерменского  предместья.  Жизнь  этой  женщины  могла  бы
послужить сюжетом для романа. Ее брак с маркизом  (впоследствии  герцогом)
де Кастри был несчастливым;  в  1822  году  она  повстречала  Виктора  фон
Меттерниха, сына австрийского канцлера, очаровательного и  хрупкого  юношу
романтического склада. Маркиза де Кастри обожала его. Расставшись с мужем,
она стала жить с Виктором, и от этой связи в 1827 году у нее  родился  сын
Роже. По просьбе канцлера, деда мальчика,  австрийский  император  даровал
дворянство  этому  незаконнорожденному  ребенку,   ставшему   впоследствии
бароном фон Альденбургом.
   Вскоре маркиза де Кастри упала  с  лошади  и  серьезно  повредила  себе
позвоночник, она на всю жизнь осталась  почти  калекой.  В  1829  году  ее
возлюбленный, Виктор фон Меттерних, умер  от  чахотки.  Разбитая  телом  и
душою, осуждаемая светом, который не желал простить ей скандальной  связи,