| |
стоил бы Вольтера, то комедия, именуемая конституционным правлением, в
основе коей лежит непрестанное возведение на престол какой-нибудь
посредственности, живо бы прекратилась". Энергия способствует и
могуществу, и законности.
Это не значит, что энергия всегда должна исходить только из одного
лагеря. Бальзак понимает Мишеля Кретьена и З.Маркаса так же хорошо, как
графа де Фонтана или Анри де Марсе. Орас Бьяншон, один из любимых его
персонажей, говорит о маркизе д'Эспар: "Я ненавижу эту породу людей! Хоть
бы произошла революция и навсегда избавила нас от них!" Бальзаку и самому
приходилось испытывать минуты подобной ярости в гостиной маркизы де
Кастри. Но в нем говорило уязвленное тщеславие, а не подлинная нищета. Его
можно было назвать революционером, потому что он изображал прогнившее
общество и пробуждал желание преобразовать его. Однако он изображал это
общество как буржуа и как сын буржуа, мечтающий о том, чтобы занять там
заметное место.
Итак, монархия и религия... Какая же религия? В предисловии к
"Мистической книге" он отвечает; мистицизм, то есть христианство в его
чистейшем виде. Он считает Апокалипсис Иоанна Богослова аркой моста,
перекинутого между мистицизмом христианским и мистицизмом индусских,
египетских, иудейских и греческих религий. Это вероучение было передано
через Иакова Беме госпоже Гийон и Фенелону. В XVIII веке приверженцем его
был Сведенборг - фигура столь же колоссальная, как и Иоанн Богослов,
Моисей и Пифагор; во Франции его апостолом явился Сен-Мартен. Такова была
религия Луи Ламбера и та, которую защищал Бальзак. В 1832 году в письме к
Шарлю Нодье он возвратился к философским исканиям своей юности, когда он
на двадцатом году жизни читал в своей мансарде Лейбница и Спинозу. К чему
его привело это чтение? К следующей дилемме: или Бог и материя существуют
одинаковое время, и тогда Бог не является всемогущим, раз он допускал
одновременное с ним существование силы, чуждой ему; или же Бог
предшествовал всему, а значит, он извлек мир из собственной своей
сущности, и, следовательно, ни в человеческом обществе, ни во Вселенной не
может быть зла. "В битвах Бог находится, - говорит Беме, - в обоих
сражающихся лагерях и разит самого себя". Всякая схоластика заходит в
тупик.
Тогда... как же тогда быть? Надо склониться к пирронизму или с любовью
погрузиться в христианство, ни о чем не допытываясь. В юности ум Бальзака
склонялся к пирронизму. В 1824 году он писал: "У каждого своя мания;
религия - это только самая возвышенная из всех". В 1837 году он говорил:
"Я не принадлежу ни к числу обращенных, ни к числу тех, кого можно
обратить, у меня нет никакой религии". Он решил "погрузиться" в
христианство. Какого толка? В католичество? Бальзак связан с католической
церковью воспоминаниями детских лет; в защиту ее он писал прекрасные
рассказы, в "Сельском враче" он восславил ее цивилизаторскую силу, а в
"Лилии долины" - ее евангельскую кротость. Но всего этого еще
недостаточно, чтобы считать его правоверным католиком. "Католическое
вероисповедание, - говорит он, - это ложь перед самим собой".
Однако глазам писателя, желавшего вести за собою людей, церковь
предстает в качестве хранительницы нравственных и социальных истин. Чтобы
понять, какую роль этот неверующий отводит религии, надо вспомнить, что за
общество он описывает, какой свирепый мир он рисует - мир, где
владычествуют деньги, где слабых попирают ногами, зато осыпают почестями
преступление, если оно сумело насмеяться над правосудием. "Какою стала
Франция в 1840 году? Страной, целиком поглощенной чисто материальными
интересами, страной, где нет ни патриотизма, ни совести и где власть не
обладает силой..." Торжествующему Злу Бальзак противопоставляет католицизм
как "целостную систему подавления порочных стремлений человека". В своих
воззрениях Бальзак не приписывает христианским догмам безоговорочной
ценности, он считает их возвышенными и живительными мифами. А что может
понять человек, если не мифы? "Нельзя же заставить всю нацию изучать
Канта". Вера и привычка ценнее для народа, чем занятия науками и
рассуждения.
"Я не забываю, - пишет Франсуа Мориак, - что если Бальзак и был
католиком, то из соображений политических и прагматических, подобно всяким
Бональдам и де Мэстрам, а это не самый лучший способ веры. Но истинное
религиозное настроение прокладывало себе путь в глубинах его жизни я в
глубинах его творчества... Достаточно перечесть "Луи Ламбера", "Сельского
врача", чтобы увидеть, что, если Бальзак и далеко зашел в познании Зла...
он познал также и сущность Добра..." Речь идет не только о куцем
католицизме, полезном какому-нибудь буржуа из квартала Марэ для внушения
своей жене уважения к супружескому долгу и для охраны своей собственности.
В романах, которые должны были дополнить "Человеческую комедию", Бальзак
предполагал отвести большое место христианскому милосердию. Спасение души
должно происходить в тишине и в тайне, а милосердие совершает явные
чудеса. Добрые дела искупят грехи не только Вероники Граслен, но и доктора
Бенаси.
Верующего может покоробить снисходительность в рассуждениях этого
защитника веры. Однако, хоть Бальзак и не все принимает, он относится ко
многому с уважением. В прекрасном рассказе "Обедня безбожника" хирург
Деплен, который не верит ни в Бога, ни в черта, ежегодно заказывает мессу
за упокой души своего благодетеля - бедняка водоноса. На удивленные
|
|
