молитвами должны быть труды ваши", - говорит Бонне. Здесь Бальзак  недалек
от заключительной мысли второй части "Фауста",  где  превозносятся  те  же
моральные принципы, какие выдвигает  инженер  Жерар.  Бальзак  всегда  был
ближе к Гете, чем он думал.
   Еще  раз  он  пустился  в  практическую  деятельность,  основав   "Ревю
паризьен". Как будто уж достаточным уроком должен был оказаться  для  него
крах "Кроник де Пари", но вот в 1839  году  Альфонс  Карр  основал  боевой
политический и литературный ежемесячный журнал "Ле Геп"; первый номер  его
тотчас был распродан в количестве двадцати тысяч экземпляров, а затем  его
стали раскупать и по тридцать тысяч экземпляров. У  Бальзака  было  больше
таланта, чем у Карра,  больше  работоспособности  и  не  меньше  смелости.
Почему же ему одному не взяться за  журнал?  Во  вступительной  статье  он
определил свои задачи: описывать  "комедию  управления",  показывать,  что
делается  за  кулисами  политической  жизни,  говорить  правду  в  области
литературы, где критике  зачастую  "недостает  искренности",  и,  наконец,
публиковать фрагменты своих собственных романов.  "Журнал  не  ограничится
обещанием привлечь самых знаменитых  писателей.  Он  уже  привлек  их".  В
действительности же к услугам журнала имелось перо лишь  одного  писателя,
зато отточенное на славу.
   Журналу нужен был администратор, за это дело  взялся  Дютак,  и  он  же
занялся технической стороной. Доходы решено было делить  пополам.  Бальзак
надеялся, что, став владельцем журнала, он завоюет прежнюю  независимость.
В ежедневной прессе у него были опасные соперники:  Александр  Дюма,  Эжен
Сю, Фредерик Сулье. Они не отличались такой глубиной ума, как  он,  но  им
легче  было  применять  рецепты  газетной  кухни:  отрывки,  фельетоны   с
продолжением. Бальзак еще фигурировал среди "маршалов фельетона", но уже с
трудом удерживал в своей руке маршальский  жезл.  И  вот  "Ревю  паризьен"
должно было стать линией отступления.
   В журнале Бальзак напечатал прекрасную новеллу "З.Маркас" - это имя  он
нашел, читая вывески в квартале Сантье. "Хоть это имя странно  и  дико,  у
него все права на то, чтобы сохраниться в  памяти  потомства;  оно  звучит
стройно,  оно  легко  произносится,  ему  присуща  та  краткость,  которая
подобает прославленным именам..." Черт  возьми,  оно  походит  на  фамилию
Бальзак! Что касается изломанной линии буквы "З",  то  "не  отображают  ли
очертания этой буквы неверный и причудливый зигзаг бурной жизни"? Маркас -
республиканец, патриот;  у  Маркаса,  как  у  Бальзака,  большая,  голова,
крупные черты лица, широкий нос, раздвоенный на конце, как у  льва,  почти
что грозное лицо,  которое  озаряют  черные,  бесконечно  ласковые  глаза,
спокойные, глубокие, полные мысли. Бальзак любит своего героя так же,  как
любит он Мишеля Кретьена. "Подобно Питту, которому Англия  заменяла  жену,
Маркас носил в своем сердце Францию: она была его кумиром". Надо отметить,
что восхищение, которое у Бальзака вызывает З.Маркас, не противоречит  его
монархизму.  И  Бальзаку,  и  З.Маркасу  противны  были  "медиократия"   и
"геронтократия".  Политический  строй,  порожденный  Революцией,   которую
совершили молодежь и интеллигенция, отстранил  молодежь  и  интеллигенцию.
"Сейчас всю молодежь толкают к республиканским  идеям..."  Она  вспоминает
молодых делегатов Конвента и молодых генералов 1792 года. При  Луи-Филиппе
в парламенте нет тридцатилетних депутатов. Вот что возмущает и Бальзака, и
его героя.
   Бальзак вел также в своем журнале  литературную  критику,  и  это  была
критика громовая, блестящая, несправедливо суровая по отношению к  бедняге
Латушу и к Эжену Сю, чудесным образом угадавшая, однако,  гений  Стендаля,
тогда еще мало известного. Бальзак писал о Латуше в номере своего  журнала
от 25  июля  1840  года:  "Неистовую  пляску  невозможных  преступлений  и
глупостей - вот что покажет вам жалкий неволшебный  фонарь  под  названием
"Лео"... "Лео" доказывает, что... искусство подготавливать сцены, намечать
характеры, создавать контрасты,  поддерживать  интерес  автору  совершенно
неведомо" [Бальзак, "Письма о литературе, театре и искусстве"].
   Латуш и Бальзак не только были в  ссоре,  они  терпеть  не  могли  друг
друга. Латуш давал Бальзаку слишком много советов - это  трудно  простить.
Бальзак не следовал этим советам - это невозможно простить. "Берегитесь, -
говорил о нем Бальзак Жорж Санд, - вот увидите, в одно прекрасное утро  он
неизвестно почему окажется вашим смертельным врагом". А все  дело  было  в
том, что Латуш любил своих молодых лошадок лишь до тех пор,  пока  они  не
начинали брать призы на скачках, на которых сам он всегда  проигрывал.  Но
надо сказать, что лошадки безжалостно кусали своего учителя.
   Бальзак жестоко ополчился против Сент-Бева, всегда отзывавшегося о  нем
пренебрежительно.  Статья  Бальзака  о  "Пор-Рояле"  была  просто  ужасна:
"...Г-н Сент-Бев возымел  удивительную  идею  возродить  скучный  стиль...
Когда читаешь г-на Сент-Бева, скука порой поливает  вас,  подобно  мелкому
дождику, в конце концов пронизывающему  до  костей...  В  одном  отношении
автор заслуживает похвалы: он  отдает  себе  должное,  он  мало  бывает  в
свете...  и  распространяет  скуку  лишь  с  помощью  пера...  Стихи  г-на
Сент-Бева  всегда  казались  мне  переведенными   с   иностранного   языка
человеком, который  знает  этот  язык  поверхностно"  [Бальзак  "Письма  о
литературе, театре и искусстве"]. "Пор-Рояль" - хорошая книга,  и  критика
Бальзака несправедлива.
   Единственным оправданием этой сосредоточенной злобы было  то,  что  тут
пример подал сам Сент-Бев. Он называл  Бальзака  врачом,  специалистом  по
тайным болезням.  "Да,  да,  он  позволяет  себе  фамильярности,  как  эти