[Бальзак предполагал также дать это название ("Щеголь") своей  повести,  в
окончательном  варианте  озаглавленной  "Брачный  контракт"  (прим.авт.)].
Повесть "Серафита" давалась ему с трудом, и  работа  над  ней  подвигалась
очень медленно.

   Бальзак - маркизе де Кастри, 10 марта 1835 года:
   "Вот произведение, которое требует изнурительного, непосильного  труда.
Я долго бился над ним и теперь  еще  бьюсь  дни  и  ночи  напролет.  Пишу,
переписываю и опять пишу наново; однако через  несколько  дней  все  будет
ясно: либо я прославлюсь, либо парижане ничего не смыслят".

   Книга  эта  его  буквально  убивала.  У  него  было  впечатление  (увы,
правильное), что он  работает  в  какой-то  разреженной  атмосфере,  точно
где-то над землей. Но он верил в эту  книгу,  он  хотел  превратить  ее  в
вершину своего творчества, да и она ждала от него этой книги.
   Он гулял по саду с Зюльмой,  которая  тяжело  переносила  беременность.
Помогал своей приятельнице обставлять  дом  и  попутно  описывал  ей  свои
любовные успехи. Она уже слышала о них от молодого художника Огюста  Борже
- тот случайно встретил Бальзака в обществе супругов Ганских. Оноре сказал
Зюльме, что вскоре вновь свидится со  своими  боярами  в  Вене.  Вместе  с
майором  Карро  он  бродил  по  Иссудену,  расспрашивал  жителей,  и   они
рассказывали ему всякие истории. Все это в  один  прекрасный  день  должно
было найти себе место в  романе  "Жизнь  холостяка".  Этот  необыкновенный
человек за несколько дней  узнавал  о  любом  городке  больше,  чем  знали
старожилы.
   Жизнь его как бы шла в двух  планах.  В  реальном  мире  он  успокаивал
Зюльму,  писал  ласковые  письма  Еве,  интриговал  Анриетту  де   Кастри,
рассуждал в австрийском  посольстве  о  магнетизме,  завтракал  с  сыщиком
Видоком и с парижскими  палачами  -  отцом  и  сыном  Сансонами,  в  своем
воображаемом мире он мало-помалу создал целое общество. Определенное место
там предстояло занять Иссудену, как и Алансону. Из воспоминаний о квартале
Марэ медленно возникали контуры "Цезаря Бирото";  горестные  воспоминания,
связанные  с  виллой  Диодати,  породили  "Герцогиню   де   Ланже".   Одно
соседствовало с другим:  литературные  поделки  ради  заработка,  этюды  о
нравах и  великие  замыслы.  Истинная  сущность  Бальзака  не  в  денежных
хлопотах, не в любовных интрижках, а в творческом горении.
   Двадцатого  апреля  он  отправился  в  Консерваторию  послушать   Пятую
симфонию Бетховена и признал в композиторе собрата по духу,  равного  себе
художника. Он писал Ганской:

   "Ах, как я жалел, что вас не было рядом! Я сидел  в  ложе  один.  Один.
Какая это невыразимая мука. Во мне живет потребность в душевных излияниях,
я ее обманываю упорным трудом, но при первом же  волнении  слезы  бегут  у
меня из глаз... Я завидую только  знаменитым  людям,  которых  уже  нет  в
живых: Бетховену, Микеланджело,  Рафаэлю,  Пуссену,  Мильтону,  -  словом,
всякий, кто был велик, благороден и одинок, не оставляет меня равнодушным.
Обо мне еще не все сказано; я создал только часть великого творения".

   Он походил на зодчего,  который  носит  в  себе  замысел  кафедрального
собора, но пока не располагает необходимыми средствами  для  осуществления
своего грандиозного проекта и  вынужден  ваять  и  высекать  лишь  детали.
Непосвященные, видя отдельные камни, осуждают  их  форму,  не  понимая  их
предназначения. "Мы замечаем только красоты стиля; когда  же  надо  спешно
воздвигнуть здание, не заботясь еще о  резьбе  капителей  и  о  пропорциях
колонн, во Франции часто, не дожидаясь конца работы,  выносят  беспощадный
приговор". Временами он ощущает усталость.

   "Боюсь, что я в значительной мере  уже  проел  свой  капитал.  Курьезно
будет, если автор "Шагреневой кожи" умрет молодым.  Порою  я  с  отчаянием
думаю, что мне так и не удастся завершить труд всей моей жизни!"

   Затем им вновь  овладевает  законная  гордость.  Какой  урожайный  год!
"Евгения Гранде", "Шуаны" (он переработал  эту  книгу),  "Щеголь";  вскоре
увидят свет "Серафита", "Взгляд на мир", "Воспоминания  молодой  женщины".
Без сомнения, он забегал вперед; только еще  задуманные  произведения  уже
казались ему законченными; но какой  другой  писатель  успел  уже  создать
столько шедевров?
   Однако нужно было жить, и  реальный  мир  предъявлял  свои  требования.
Младший брат Бальзака Анри  всегда  был  мечтателем,  совершенно  лишенным
жизненной  энергии,  которой  в  избытке  обладал   Оноре.   Избалованный,
боготворимый матерью, он, "вступая в жизнь, уже  заранее  был  обречен  на
поражение". Читатель помнит,  что,  безуспешно  меняя  одну  должность  за
другой, Анри  в  конце  концов  очутился  на  острове  Маврикий.  Там  ему
предложили место школьного учителя. Он поселился  у  вдовы  Мари-Франсуазы
Балан,  которой  покойный  муж  (Констан  Дюпон)  оставил  сына,   дом   и
кругленькое состояние. Перезрелая вдова Дюпон влюбилась в Анри и вышла  за
него замуж. Молодой человек, как истинный  представитель  рода  Бальзаков,
потребовал лошадей, кабриолет, слуг, званых обедов и вскоре  разорил  свою
супругу. Тем не менее Лора Сюрвиль, видевшая все в розовом свете  и  плохо
осведомленная, писала своей приятельнице, жене генерала де Помереля: "Анри