Франции одному, да еще на целый год, не будь он очень несчастным? А как он
мог не чувствовать себя несчастным? Он любил. Он поставил всю  свою  жизнь
на карту; три года он боролся, чтобы завоевать эту женщину; восемь лет  он
жил в иллюзии, что Адель полна благоговейного преклонения  перед  ним.  Он
воображал,  что  они  составляют  идеальную  супружескую  чету,  связанную
любовью романтической, чувственной и чистой. Поглощенный своим творчеством
и битвами романтиков, он не догадывался, что рядом с ним -  разочарованное
сердце. Пробуждение было ужасным. "Горе тому, кто  любит  безответно!  Ах,
ужасное  положение!  Взгляните  на  эту  женщину.   Какое   очаровательное
создание! Кроткое, беленькое личико,  наивный  взгляд;  она  -  радость  и
любовь дома твоего. Но она тебя не любит. У нее нет и  ненависти  к  тебе.
Она  не  любит,  вот  и  все.  Исследуй,  если  посмеешь,  глубину   такой
безнадежности. Смотри на эту женщину - она не понимает тебя. Говори с  ней
- она тебя не слышит. Все твои мысли,  полные  любви,  летят  к  ней,  она
ничего не замечает, предоставляет им улетать, - не отгоняет их,  но  и  не
удерживает. Скала среди океана не более бесстрастна,  не  более  недвижна,
чем бесчувственность, утвердившаяся в ее сердце. Ты  любишь  ее.  Увы!  Ты
погиб. Я никогда не читал ничего более леденящего и  более  ужасного,  чем
вот эти слова в Библии: "Тупая и бесчувственная, как  голубка"...  "С  ума
можно было сойти". Но поэт способен совершить таинственное  превращение  -
обратить свою скорбь в песнопения. В ноябре  1831  года  вышли  из  печати
"Осенние листья".
   Этот сборник бесконечно выше  "Од  и  баллад"  и  "Восточных  мотивов".
Сент-Бев, скверный  гость,  был  хорошим  учителем.  Пройдя  через  тигель
волшебника, интимная лирика Жозефа Делорма достигла совершенства формы, не
утратив "чего-то жалостного". В  предисловии  к  сборнику  автор  говорил:
"Юноше эти стихи говорят о любви; отцу - о семье; старцу - о прошлом". Тем
самым они бессмертны, ведь "всегда будут дети, матери, девушки, старики  -
словом, люди, которые будут  любить,  радоваться,  страдать...  Здесь  нет
поэзии бурной, шумной - эти стихи исполнены спокойствия,  ясности,  стихи,
какие все пишут или хотят писать, стихи  о  семье,  о  домашнем  очаге,  о
личной жизни; поэзия сокровенного мира души. Здесь автор бросает  с  тихой
грустью взгляд на то, что есть, а главное, на  то,  что  было..."  [Виктор
Гюго. Предисловие к сборнику "Осенние листья"].
   Чувствовать как все и выражать эти чувства лучше всех - вот чего  хотел
теперь Гюго. И  ему  это  удалось.  В  "Осенних  листьях"  читатели  нашли
чудесные стихи о детях, каких еще никто не писал, стихи  о  милосердии,  о
семье. Некоторые из них, например "Когда рождается ребенок..." или "Скорей
давайте, богачи, ведь подаяние - сестра молитвы...", все знают наизусть. И
это несколько притупляет силу  впечатления,  но,  как  те  статуи  святых,
которые отполированы поцелуями верующих, они  стерлись  лишь  потому,  что
были почитаемы. Тихая грусть, которая запечатлелась на всем этом сборнике,
поразила и растрогала читателей 1831 года. Да, действительно, это  осенние
листья, увядшие листья, готовые упасть; верно названы  эти  стихи,  полные
разочарования, строфы, в которых поэт плачет над  самим  собою:  "Один  за
другим улетают прекрасные годы. И уносят радость с собою, уносят  с  собой
любовь..." "Да что ж это! - думали читатели. - Ему еще нет и  тридцати,  а
какие мрачные у него мысли!"

   Сегодняшний закат окутан облаками,
   И завтра быть грозе. И снова вечер, ночь;
   Потом опять заря с прозрачными парами,
   И снова ночи, дни - уходит время прочь
   [Виктор Гюго, "Закаты" ("Осенние листья")].

   Религиозные верования, которые несколько лет были для него  поддержкой,
теперь поколеблены зрелищем того, что происходит  в  мире.  Поднявшись  на
гору, поэт предается размышлениям:

   Я вопрошал себя о смысле бытия,
   О цели и пути всего, что вижу я,
   О будущем души, о благе жизни бренной,
   И я постичь хотел, зачем творец вселенной
   Так нераздельно слил, отняв у нас покой,
   Природы вечный гимн и вопль души людской
   [Виктор Гюго, "Что слышится в горах" ("Осенние листья")].

   Только детская вера его дочери Леопольдины еще  связывает  отца  с  его
былыми настроениями, и для этой серьезной девочки с худеньким  личиком  он
пишет стихотворение "Молитва обо всех":

   О нет, не мне, мой ангел милый,
   Молиться за других людей,
   За тех, чей дух ослаб унылый,
   За тех, кто хладной взят могилой -
   Опорой многих алтарей!

   Не мне, в ком веры слишком мало,
   О человечестве скорбя,
   За всех молиться! Пусть сначала