| |
заставил его покинуть остров еще до похорон, на которых произнес
прочувствованную речь.
Записная книжка Виктора Гюго:
"Я сообщил семье Патрон, которая хочет, чтобы часть моей речи была
выгравирована на могильной плите мисс Эмили, что я поручу высечь эту
надпись золотыми буквами на гернсийском граните".
Госпожа Гюго поехала вместе со своим сыном в Брюссель. На этот раз она
отсутствовала целых два года. С января 1865 года до января 1867 года она
не появлялась в "Отвиль-Хауз". Старый волшебник остался теперь на своей
скале почти в одиночестве. Приехала его свояченица, чтобы вести хозяйство.
Жюли Фуше вышла замуж за гравера Поля Шене, но отношения у них не
ладились. Одна Жюльетта была верна своему долгу. Чем больше членов семьи
покидало pater familias, тем больше он принадлежал своей верной любовнице.
"Если бы я осмелилась, - говорила Жюльетта, - я молила бы небеса продлить
наше пребывание здесь до конца дней наших". Время от времени, в священные
даты их любви возникали стихи, призванные запечатлеть ее навеки.
Нет счастья большего, чем жить вблизи тебя,
Любимым быть, любить и стариться любя.
О как за наш союз я небу благодарен!
Он, жар утратив свой, как прежде, лучезарен.
Любовь! Из двух сердец ты сделала одно,
Где живо посейчас минувшее давно,
Могли б существовать мы разве друг без друга?
Жюльетта, жизнь твоя срослась с моей, подруга!
Союз наш дарит нам всю радость бытия:
Как встарь влюбленные, - мы, сверх того, друзья
[Виктор Гюго. 22 сентября 1854 года ("Все струны лиры")].
В 1863 году появилась книга, над которой так долго трудилась госпожа
Гюго, - "Виктор Гюго в рассказах свидетеля его жизни". Какова доля участия
самого Виктора Гюго в этих "рассказах"? Запись Франсуа-Виктора дает ответ
на этот вопрос:
"Госпожа Гюго расспрашивала мужа во время завтрака, обычно
начинавшегося и в "Марин-Террас", и в "Отвиль-Хауз" около 11 часов утра.
Виктор Гюго подробнейшим образом рассказывал обо всем, что она желала
знать, и беседа их зачастую продолжалась до конца трапезы. После завтрака
госпожа Гюго поднималась в свою комнату и бегло записывала то, что
слышала. На следующее утро она вставала рано, просила раздвинуть тяжелые
занавеси на окнах своей спальни и принести пюпитр, который она
устанавливала на кровати; сидя в постели с чашкой шоколада, она
просматривала сделанные заметки, затем принималась за окончательный
вариант впоследствии опубликованного повествования".
Жюльетта (высшее вознаграждение за смиренную жизнь!) получила экземпляр
этих рассказов с собственноручной дарственной надписью автора: "Госпоже
Друэ, написанное в изгнании, подаренное в изгнании. Адель Гюго,
"Отвиль-Хауз", 1863 г.". С того времени, как женщина, носившая почетное
звание супруги Гюго, перестала жить вместе со своим "дорогим великим
другом", она несколько смягчила свою многолетнюю жестокость в обращении с
наложницей, которая тоже приближалась уже к шестидесяти годам.
В 1864 году на Рождество госпожа Гюго, во время короткого пребывания на
Гернси, устроила, как это делалось каждый год, елку для бедных детей
острова и впервые пригласила в "Отвиль-Хауз" Жюльетту Друэ:
"Мадам, сегодня мы отмечаем день Рождества. Рождество - праздник детей,
а стало быть, и праздник наших детей. Было бы очень хорошо, если бы вы
согласились присутствовать на этом маленьком празднике, приятном для
вашего сердца..."
Жюльетта весьма тактично и гордо отказалась:
"Ваше приглашение - вот праздник для меня. Письмом своим вы щедрой
рукой дали мне утешение и наполнили сладостным чувством мою душу. Вы
знаете, что я привыкла жить в уединении, и, думаю, не посетуете, если я
сегодня просто порадуюсь вашему письму. Это немалое счастье. Позвольте
сказать вам, что, и оставшись в тени, я буду благословлять всех вас, когда
вы будете заняты вашим добрым делом..."
Она не приняла и приглашения самого Виктора Гюго, когда во время
отсутствия жены он пригласил ее посетить его дом 9 мая 1865 года:
"Позволь мне отказаться от этого счастья и чести и не нарушать
осторожности, деликатности и уважения, с которыми я тридцать лет
относилась и к твоему и к моему собственному дому. Если когда-либо (что
мне представляется невозможным) я буду приглашена тобою, то это должно
быть сделано не случайно, но обдуманно, с согласия всей семьи, - только
|
|
