трон оставался гением, восседавшим на Олимпе. Одним из достоинств Райта было 
то, что он предоставлял своим ученикам полную свободу действий в области 
научной 
работы. Сам же он продолжал разрабатывать новые сложные усовершенствования в 
технике исследований, как, например, то, которое он назвал стирка и полоскание. 

При помощи очень длинной пипетки, разделенной на равные отрезки, можно было 
получить все более и более ослабленные растворы инфекционных культур.

Когда Фримен и Нун по просьбе профессора Жюля Борде продемонстрировали 
приспособления Райта в Пастеровском институте, Морис Николь сказал: "Все эти 
методы годятся для фокусников или для развлечения детей". Он был совершенно 
прав. Методы Райта требовали необычайной сноровки. Они восхищали Флеминга. Он 
знал, что они слишком сложны, но знал также, что он скорее, чем кто-либо другой,
 
благодаря своей ловкости сумеет ими пользоваться. Кроме того, их защищал патрон,
 
а Флеминг сохранял верность своему учителю.

Его верность достойна уважения, так как за стенами лаборатории все более 
сильные 
враждебные течения стремились ее подточить. Нападки на Райта множились. 
Некоторые собратья по профессии называли его "Sir Almost Right"[17 - Сэр Почти 
Прав (англ.).]. Даже в самой больнице Сент-Мэри многие врачи, работавшие в 
других отделениях, не верили в вакцинотерапию. Вакцинировать для предупреждения 

болезни - это понятно, но вакцинировать с лечебной целью - нелепо. "Райт 
повсюду 
вызывал бури, - рассказывает профессор Ньюкомб. - Некоторые ученые утверждали, 
будто всяего работа абсурдна. Флеминг твердо поддерживал учителя и в это бурное 

время оставался на его стороне".

Светила Харлей-стрит, уязвленные презрением Райта к той медицине, которую он 
называл "ненаучной", мстили ему, отказываясь считаться с результатами, 
полученными в Сент-Мэри. Статистики, уже воевавшие против Райта во времена 
противотифозной вакцинации, снова набросились на него. Отвечая им, Райт 
утверждал, что при рассмотрении настолько несхожих между собой фактов, какими 
являются медицинские случаи, математическая статистика должна уступить место 
"диакритическому суждению", как он это назвал, снова придумав свое собственное 
определение, то есть одному из высших свойств разума, которое позволяет 
оценивать явления по их индивидуальным особенностям, а не по их соответствию 
друг другу. И он добавлял: "Этого диакритического суждения лишены, как известно,
 
женщины и Бернард Шоу".

Но даже учеников Райта иногда одолевали сомнения. Кольбрук рассказывает: 
"Одержимые энтузиазмом, мы придавали слишком мало значения vis medicatrix 
naturae"[18 - Целительная сила природы (лат.).]. Вакцинотерапия или же сама 
природа излечивали местные инфекции? Действительно язвы зарубцовывались, 
туберкулы исчезали, фурункулы рассасывались. Бесспорно, бывали и неудачи, но 
тогда мы говорили себе, что инфекция распространилась в организме, прежде чем 
было предпринято лечение. Сотрудников лаборатории Сент-Мэри упрекали и за то, 
что они продавали вакцины крупной фармацевтической фирме. Но что тут было 
плохого? Ведь полученные средства шли лишь на расширение лаборатории, а сами 
ученые, включая и Райта, продолжали работать за смехотворную плату.

Райт приобрел себе также врагов - и очень крикливых - своими нападками на 
суфражисток. Он упорно продолжал отстаивать взгляд, что между женским и мужским 

умом огромная пропасть. Кольбрук приводит его изречение о женщинах: "Мы их 
содержим и кормим с тем, чтобы они не могли выражать своего мнения". Он написал 

целую книгу - "Обвинительная речь без всяких сокращений против голосования 
женщин". В этой книге он развивал мысль, что суфражистки - это 
неудовлетворенные 
женщины, которые мечтают об "эпицентрическом" мире (эпицен - от греческого 
эпикуанос - общее, одинаковое для обоих полов), где мужчина и женщина были бы 
равными и трудились бы бок о бок, занимаясь одной и той же работой. Однако, 
утверждал Райт, как только эти условия будут выполнены, женщина получит всякие 
преимущества и помешает мужчине работать в полную силу. Эту доктрину он мог 
проводить в стенах своей лаборатории, но она вызывала бурное возмущение в 
женском мире, кстати, очень могущественном.

Наконец, Райт развлекался политикой "разделяй и властвуй". Фримену он говорил, 
что он его "сын в науке" и после него будет руководить отделением, но почти 
такие же обещания он давал и Флемингу. Пытался ли он посеять антагонизм между 
этими двумя столь разными, но до тех пор дружески настроенными учеными - не 
известно. Пост начальника отделения, авторитет, который он завоевал своими 
трудами, личное обаяние и финансовая поддержка, которую он оказывал 
Б