дучи человеком методичным, он установил, что Старик черпает свои цитаты в 
основном из трех великих источников: из библии, из "Потерянного рая" Мильтона 
или из пьес Шекспира. С тех пор в ответ на вопрос Райта: "Флем, откуда это?" - 
он неизменно отвечал: "Из "Потерянного рая" - и в одном из трех случаев 
оказывался прав.

После долгого трудового дня Флеминг наслаждался веселой болтовней. Ему 
нравилось, что серьезные вещи здесь не принимались всерьез. Он любил вводить 
элемент игры во все, даже в свою работу. Он не прочь был посмеяться над 
товарищами и не обижался, когда смеялись над ним. В играх, как и во всем 
остальном, он стремился одержать верх. С невозмутимым спокойствием он изучал 
игру и осваивал ее правила. Но самая увлекательная и прекрасная игра состояла 
не 
в беседах, а в исследовательской работе в лаборатории. И здесь Флеминг 
одерживал 
верх. Райт, несмотря на свои толстые пальцы, очень искусно производил всякие 
манипуляции, но Флеминг, или, как его нежно называли, Little Flem - Маленький 
Флем, - проявлял еще большую сноровку и изобретательность. В его руках стекло 
становилось удивительно послушным. Приятно было наблюдать, как Флеминг с 
невероятной быстротой собирал, изобретая по ходу действия, какой-нибудь 
сложнейший аппарат. Он был подлинным артистом, и, говоря о его работах, 
инстинктивно употребляли термины, применимые к произведениям искусства: "Этот 
опыт Флема - настоящий шедевр". Именно благодаря этому он без всяких усилий 
сохранял связь с природой, столь ценную для того, кто ее изучает, связь, 
которую 
так часто утрачивает ученый, мыслящий абстрактно.

Райт был схоластиком и верил, что одной лишь силою ума - во всяком случае его 
ума - можно открывать законы различных явлений. В общем ему ближе был Фома 
Аквинский, чем Бекон, Декарт или Клод Бернар. В экспериментальный метод Райт, 
конечно, верил: он сам поставил множество великолепных опытов, которым и был 
обязан всем, что знал; но он никогда не мог принять без сопротивления 
отрицательный ответ, полученный от природы. "Позитивный ум, - пишет французский 

философ Ален, - обуреваем страстями... Ответ, который дает нам окружающий нас 
мир на наши требования и надежды, не всегда достаточно ясен, чтобы разбить наши 

химеры".

Хотя Райт мудро и искренне проповедовал самокритику, он был пристрастен при 
отборе и толковании полученных результатов. В словах таилась для него 
непреодолимая притягательная сила. И порой его рассуждения, уснащенные 
терминами 
греческого происхождения или просто изобретенными им (катафилаксия, эпифилаксия,
 
экфилаксия), уводили его аудиторию за пределы реального.

Флеминг восторгался гением своего учителя, воздавал должное его честности, он 
знал, что даже если Райт иногда и заблуждался, то делал это с искренним 
убеждением. Однако с ранней юности Флеминг поставил себе за правило никогда не 
упорствовать в отстаивании предвзятой идеи, если опыт доказывает обратное. Его 
друг, профессор Паннет, пишет: "Он не любил много разговаривать, и поэтому, 
когда он, наконец, решался высказать свое суждение, вы могли быть уверены, что 
оно будет в высшей степени умным. Проницательность и прозорливость Флеминга 
были 
вне всякого сомнения". Когда Райт в пылу красноречия слишком увлекался 
теоретическими выводами, Флеминг спокойно говорил ему: "Нет, патрон, так не 
получится". Райт с еще большим жаром продолжал свои рассуждения. Флеминг, не 
прерывая, выслушивал его, а потом просто повторял: "Нет, патрон, так не 
получится". И в самом деле "так не получалось".

Хотя Флеминг своими односложными разящими репликами и прокалывал иногда слишком 

смело запущенный пробный шар, он сознавал, что горячее воодушевление Райта 
вдохновляло и его. Неукротимый, обаятельный, а порой свирепый ирландец вызывал 
у 
внешне бесстрастного шотландца чувство безграничной преданности. Противоречить 
Райту в его присутствии - на что Флеминг изредка решался - это одно дело, но 
вот 
подвергать сомнению идеи патрона за стенами лаборатории - совсем другое и он на 

это никогда не шел. Он великолепно знал, что некоторые теории Райта были очень 
спорны, и старался экспериментально обосновать смелые гипотезы учителя. Райт 
своей самоуверенностью, резкой откровенностью нажил немало врагов среди ученых. 

Его аппаратура подвергалась бесконечным нападкам. Флеминг с беспредельным 
терпением старался ее усовершенствовать. В тех случаях, когда он верил в 
оспариваемую теорию, он упорно работал над взятой темой и доказывал неверящим, 
что Старик прав.

В