оры выросла мощная промышленность.

За несколько минут до начала торжества жена Флеминга увидела, что он забыл 
вдеть 
запонки в манжеты. Она побежала в "Вулворт" и за несколько пенсов купила ему 
запонки. Флеминг не любил, когда церемония происходила в его честь, и от 
смущения забывал свою роль. Некоторое время спустя в Сент-Мэри приехала 
королева-мать заложить первый камень нового флигеля. Она должна была также 
вложить в мраморную плиту культуру пенициллина, книгу сэра Захари Копе о 
больнице и хронометр, показывавший время, за которое студент Сент-Мэри Роджер 
Баннистер пробежал одну милю. Королева-мать, стоя на возвышении, окруженная 
профессорами, произнесла речь, в которой говорила о заслугах Флеминга. Все 
зааплодировали, включая и самого Флеминга, - он, видимо, задумался и не слышал 
своей фамилии.

Флеминги провели август в Бартон-Миллс, копаясь в своем саду. В ноябре сэр 
Александр, как обещал, поехал в Бордо, где деканом был его друг, профессор 
Портман. Портман слушал леди Флеминг в Ницце и попросил, чтобы она перевела 
речь 
своего мужа и прочитала ее от его имени.



Дневник Флеминга.

Суббота, 13 ноября, 1954 года. Был принят в Бордо доктором и мадам Портман. 
Отвезли к себе на другой конец города. Представили семье. Молодая мадам Портман 

очень хороша собой. Мадам Жорж Портман тоже очень привлекательна, у нее 
необычная улыбка. Раньше в этом доме изготовляли бенедиктин.

Воскресенье, 14 ноября. В 9 ч. 30 м. отъезд в Сент-Эмильон. На многие километры 

тянутся виноградники. Очень разнообразны осенние краски: начиная с интенсивного 

бронзового цвета и кончая приглушенным зеленым... Муниципальные советники 
вкрасных мантиях. Мэр читает длинную речь, надевает на меня красную мантию и 
производит меня в советники. Я сказал несколько слов... Затем Пойак, где меня 
принимают в орден "Друзей старого Медока". Ритуал: я должен попробовать вино, 
назвать марку и сказать, какого оно года. Провалился полностью, хотя Портман 
мне 
подсказывал. Смог только сказать "Медок"... Обед в Мутон-Ротшильде. В прошлом 
году они мне писали по поводу яичного белка и лизоцима... Надо будет вернуться 
к 
этим исследованиям. Великолепный обед, с винами, и одно из них 1881 года - года 

моего рождения.

Понедельник, 15 ноября. Обед в мэрии. Мэр провозглашает меня гражданином Бордо, 

выдает диплом и медаль. Обед кончается только в 4 часа. Кратковременный отдых, 
так как в 5 часов в Гран-театре церемония присуждения мне докторской степени... 

Французские и английские флаги. Марсельезаи "God save the Queen". Речь Портмана.
 
Речь ректора. Моя короткая речь по-французски.

Потом Амалия читает лекцию об истории антибиотиков. Бурный успех. Ужин с 
советом 
университета.


Флеминг давно мечтал освободиться от руководства Институтом. Он гораздо больше 
был создан для свободной научно-исследовательской работы, чем для такого рода 
деятельности. Кстати, положительные черты его характера оказывали ему плохую 
услугу. Секретарь Института Крекстон рассказывает: "Он до такой степени 
ненавидел свои административные обязанности, что я почти уверен, что, если бы 
его освободили от них раньше, он был бы еще жив. Зная по опыту, насколько все 
это для него мучительно, я говорил о делах как можно реже и старался 
урегулировать их сразу же, как только он приходил, с тем чтобы потом не 
прерывать его исследовательской работы. Чаще всего он встречал меня с улыбкой, 
которой явно хотел прикрыть свое беспокойство. "Здравствуйте, Крекстон, - 
говорил он, - никаких неприятностей, надеюсь?" - и когда я мог ему ответить, 
что 
все в порядке, он испытывал облегчение и его лицо сразу просветлялось... А ведь 

одним из его бесспорных достоинств было умение управлять справедливо. За всю 
свою жизнь я не встречал более справедливого человека, и я всегда думал, что, 
если бы он не избрал исследовательскую работу, он был бы юристом и завоевал бы 
не меньшую известность". Флеминг страстно мечтал передать кому-нибудь бразды 
п