торым он принимал выражение всеобщего преклонения".

В Лондон Флеминг прилетел 31 марта. Было условлено, что Амалия приедет в Лондон 

сразу же, как только он вернется. Они поженятся и вместе поедут на Кубу и в 
Соединенные Штаты. По сравнению с первоначальным планом ей удалось выиграть три 

месяца.

Выйдя из самолета на лондонском аэродроме 3 апреля в страстную пятницу, она 
поискала глазами своего будущего мужа, но не увидела его. А ведь, когда он 
прилетел в Грецию, Амалия добилась разрешения встретить его на летном поле. Но 
Флеминг всегда был очень щепетилен и никогда не просил ни о каком одолжении. В 
конце концов она увидела его, выйдя из таможни. Он стоял позади всех 
встречающих. Она радостно бросилась к нему, но ее поразило его замкнутое, 
словно 
каменное лицо. Рядом с ним стояла печальная, несчастная Элизабет, сестра Сарин. 

Амалия, оцепенев, в полном отчаянии, ничего не понимая, смотрела на их, как ей 
казалось, неприязненные лица. Позже она научилась истолковывать малейший жест 
мужа и открыла тайные пружины, казалось бы, необъяснимых поступков; она поняла, 

какое порой сильное волнение скрывает эта полная неподвижность черт; она узнала,
 
что за этой застывшей маской шла мучительная борьба между противоречивыми 
движениями души и чувством долга.

Позже также она поняла, что он привез с собой золовку лишь по своей 
безграничной 
доброте. Он хотел тем самым показать пожилой и больной женщине, что ничто не 
изменится. Самые прекрасные добродетели часто переходят в свою 
противоположность, оборачиваются излишней щепетильностью, которая в свою 
очередь 
доставляет ненужные и сильные страдания нежно любимым людям. У Флеминга были 
недостатки, порожденные его же достоинствами. Он был слишком честен и старался 
быть таким по отношению ко всем. Будучи чересчур чувствителен, он оборонялся 
замкнутостью. Он был слишком мудрым, слишком терпеливым, а порой излишняя 
терпеливость - опасное качество. По свойственной ему скромности он с трудом 
верил, что его могут любить. Безгранично справедливый, он иногда из стремления 
к 
беспристрастности бывал несправедлив к себе и к тем, кого любил.

На следующий день, в субботу, Флеминг поехал со своей будущей женой в мэрию 
Челси, чтобы получить разрешение на брак. (Обязательная в Англии формальность, 
после этого полагается дать объявление.) Секретарь с полнейшей бесстрастностью, 

ни разу не подняв головы, записал его фамилию и адрес. Можно было подумать, что 

он никогда не слышал о сэре Александре Флеминге. Но, покончив с этим делом, он, 

по-прежнему не поднимая глаз и тем же официальным тоном, сказал: "Мне думается, 

сэр, что вы предпочтете избежать огласки. Я передам объявление в конце дня. 
Журналисты увидят его только во вторник, в следующий наш рабочий день". Флеминг 

ответил: "Спасибо". И тот и другой проявили высшую степень сдержанности и такта.
 
Секретарь чуть ли не превзошел самого Флеминга.

Во вторник и в среду журналисты, прослышав обо всем, преследовали будущих 
супругов, чтобы узнать, когда и где состоится церемония. В среду в шесть часов 
Флеминг пошел в клуб сыграть очередную партию в бильярд. Он не сказал своим 
друзьям о предстоящей свадьбе, но, уходя, буркнул: "Возможно, завтра я не 
приду; 
вообще, вероятно, мне придется изменить свои привычки".

Его биржевой маклер и друг Ричи в тот же день получил записку, в которой 
Флеминг 
упоминал, что у него возникли серьезные дела: "кстати, вы о них прочтете в 
газетах". Ричи позвонил, чтобы узнать, что это за дела; Флеминг отвечал 
уклончиво и только сказал: "Приходите ко мне после ужина".

"Видимо, о его женитьбе, - продолжает Ричи, - было объявлено в последнем 
вечернем выпуске газет, а не в том, который я читал, вот почему я пришел к нему,
 
ничего не зная. Вначале это вызвало некоторое замешательство, я задавал вопросы,
 
а он думал, что я в курсе дела и смеюсь над ним. Наконец недоразумение 
выяснилось, и мы очень мило односложно побеседовали с ним вдвоем за бутылкой 
виски с содой, покуривая сигареты. Он выглядел счастливым и довольным, чего не 
б