- В Ратушу.
  - Зачем?
  - Сражаться.
  - Честно говоря, господин Дюма, я не думал, что вы так безрассудны.
  - Так вы меня знаете?
  - Я дежурил у Одеона, когда первый раз давали "Христину"...  А  кстати,
когда же мы увидим "Антони"?
  - Как только закончим революцию.
  Они распрощались. Дюма зашел к своему другу художнику Летьеру.  Колокол
Нотр-Дам гудел, заглушая звуки  перестрелки.  Сына  Летьера  отправили  на
Университетскую улицу  успокоить "одну  дорогую  моему  сердцу  особу",  а
именно Белль Крельсамер.
  На следующее утро Дюма снова ринулся  в  бой.  Он  ворвался  в  Тюильри
вместе с народом и нашел там, в библиотеке герцогини Беррийской, экземпляр
"Христины" в лиловом бархатном переплете. Он унес его и  подарил  молодому
Феликсу Девиолену.  В  Ратуше  провозгласили  свержение  Бурбонов.  Ломать
легко, а как будут строить? Кто может добиться единства в стране? Способен
ли Лафайет возглавить республику? Нет, он боялся ответственности в той  же
мере, в  какой  искал  популярности.  Тьер  и  Лаффит  предлагали  герцога
Орлеанского.  Но  что  будет,  если  Карл  X  поведет  на  Париж   войска,
сохранившие ему верность? Дюма слышал, как Лафайет сказал:
  - Мы не смогли бы сделать и четырех тысяч выстрелов.
  Не хватало пороха. Но разве нет порохового  склада  в  Суассоне?  Дюма,
уроженец тех мест, хорошо знал, что есть.
  - Генерал, - сказал он Лафайету, - хотите, я привезу вам порох?
  Его  очень  соблазняла  возможность  вернуться  в  родные  края  воином
революции. Он преодолел все препятствия, получил письменный приказ и уехал
счастливый. В  Вилле-Коттре  его  встретили  настоящей  овацией.  Вид  его
кабриолета с развевающимся над ним трехцветным знаменем заставил  высыпать
на улицы даже тайных оппозиционеров. Все старались заполучить Дюма к  себе
на обед. Он отправился к своему бывшему сослуживцу Пайе и рассказал ему  о
событиях трех дней. Рассказ его прерывался восторженными криками, но ехать
в Суассон ему отсоветовали. Разве  может  один  человек,  ну,  пусть  даже
несколько  человек,  справиться  с  роялистским  гарнизоном?  Однако  Дюма
поехал,  и  все  обошлось  благополучно.  В  своих  "Мемуарах"  он  сильно
драматизирует этот эпизод. По его словам, он с револьвером в руке ворвался
к коменданту гарнизона, виконту  де  Линьеру.  В  этот  момент  в  комнату
вбежала госпожа де Линьер с криком:
  - Сдавайся, немедленно сдавайся, друг мой! Негры опять взбунтовались!..
Вспомни о моих родителях, погибших в  Сан-Доминго!  Отдай  приказ,  умоляю
тебя...
  Линьеры впоследствии утверждали, что комендант еще задолго  до  приезда
Дюма обещал передать порох национальной гвардии  Суассона.  Но  какое  это
имеет значение? Ведь сам  автор,  по-видимому,  глубоко  уверовал  в  свой
рассказ и  весьма  увлекательно  описал  этот  подвиг,  достойный  Горация
Каклеса Тирольского. Да и потом как разобраться,  где  тут  истина?  Отчет
Александра Дюма генералу Лафайету об "изъятии" пороха  был  опубликован  9
августа 1830 года в "Монитере", и тогда никто не  опровергал  его.  Точно,
известно также, что он привез три  тысячи  пятьсот  килограммов  пороха  в
Ратушу и что его бывший покровитель герцог  Орлеанский,  которому  вечером
того же дня предстояло сделаться королем Франции, сказал ему, быть  может,
не без улыбки:
  - Господин Дюма, вы создали свою лучшую драму.
  После  этого  Дюма  возымел  далеко  идущие  планы  и  уже  видел  себя
министром. Мелани Вальдор, возвращения которой он побаивался  (она  в  это
время находилась в Вандее с мадам Вильнав), Дюма писал:

  "Все кончено. Как я тебе  не  раз  предсказывал,  революция  продлилась
всего три дня.  Мне  посчастливилось  принять  в  ней  настолько  активное
участие, что меня заметили Лафайет и  герцог  Орлеанский.  Вслед  за  этим
последовала ответственная миссия в Суассон,  где  я  в  одиночку  захватил
запасы пороха, что окончательно укрепило мою военную  репутацию...  Герцог
Орлеанский,  по  всей  вероятности,  станет  королем.  И   тебе   придется
адресовать свои письма иначе... Не сердись на меня  за  мою  леность...  Я
уверен, ты поймешь, как мне трудно покинуть Париж в такое время. И все  же
я так хочу видеть тебя, что при первой  же  возможности  сяду  в  почтовую
карету, хотя бы только для того, чтобы сжать тебя в объятиях...  Повторяю,
в моем положении многое должно измениться. Я не могу тебе об этом  сказать
в письме, но тем не менее знай, твоего Александра ждет большое будущее..."

  И через несколько дней:

  "Не тревожься, мой ангел, все идет хорошо.  Герцога  Орлеанского  вчера
провозгласили королем. Я провел вечер при дворе  августейшая  семья  ведет
себя так же просто и доброжелательно, как и раньше. Я написал тебе сегодня
тон письма и послал их по трем разным адресам. Прощай, любовь моя. Тебе не
стоит приезжать сейчас в Париж  я думаю, что смог  бы  приехать  к  вам  и
провести конец этого месяца и весь следующий месяц с тобой..."
  "Я уезжаю послезавтра, любовь  моя.  Предприму  небольшое  путешествие,
после чего приеду к тебе. Я счастлив, что могу уехать сейчас из Парижа.