выставке и, насколько это возможно, взвесить все шансы "нео", в очередной раз 
столкнувшегося с искусством Гогена. К счастью, неоимпрессионисты оказались 
внушительно представлены на выставке. Синьяк показал восемь полотен, Ангран - 
семь, 
Тео ван Риссельберг - семь, а Вилли Финч со своей стороны выставил не только 
полотна 
и рисунки, но и гончарные изделия, созданные им на фаянсовом заводе Бок де Ла 
Лувьер 
и раскрашенные по методу дивизионизма. Но и в этом разделе главным их 
соперником 
тоже станет Гоген, который отправил в Бельгию две вазы и статую из майолики, а 
также 
две полихромные гравюры по дереву "Будьте влюбленными" и "Будьте таинственными",
 
тотчас вызвавшие язвительную тираду Синьяка: "Будьте влюбленными! Будьте 
таинственными! Будьте символистами. Будьте буланжистами. Будьте всегда хорошо 
одетыми. Будьте гренадином! Проклятый Гоген! "
      Но пресса, обрушив на художников немыслимый поток ругательств, свалит в 
одну 
кучу всех этих "невротиков" и "эпилептиков", не делая различий между "жрецом 
облаточной живописи" Сёра, "одним из сумасшедших мэтров, которые более всего 
повлияли на развитие "Группы двадцати", и "мастером по изготовлению сабо" 
Гогеном, 
"гнусным дилетантом, порок коего навязчивая идея", "художником-порнографом, чье 

исключительное невежество остается недосягаемым для скульпторов из Форе-Нуар", 
с 
одной стороны, и всеми этими Писсарро, Сислеями, Шере (на выставке можно было 
увидеть многие работы плакатиста), Гийоменами, Филлиже, которые сошлись на этой 

"пуантилистской вакханалии", - с другой. Газеты и их редакторы, осмелившиеся 
напечатать такую оголтелую брань, явно переусердствовали: создавалось 
впечатление, 
будто присутствуешь при феномене коллективной истерии.
      "Это произведение не что иное, как судорожный спазм карлика и женщины-
вампира в момент соития! - писал о "Канкане" критик Эдгар Баес на страницах 
"Ревю 
бельж". - Высокий гимн трепетной, но вызывающей скопление газов в кишечнике 
плоти, 
усеянной зелеными пятнышками, будто слизь выползшей из раковины улитки; его 
танцовщицы имеют цвет лишая, шелушащегося и безжизненного. Но аппетитный, 
несмотря ни на что, так как у меня от этого цвета перехватывает дух, и клянусь, 
что 
многие облизываются и ломают руки в неутолимой страсти, загипнотизированные 
лихорадочными восторгами чудовищного и деградирующего бесстыдства".
      Ни одна выставка до сих пор не вызывала таких перехлестов. Даже "Олимпия" 

Мане четверть века назад не возбуждала столько неприязни. Эти нападки покажутся 

Эдмону Пикару и Октаву Маусу настолько "изысканными", что они не смогут 
отказать 
себе в удовольствии опубликовать самые смачные из них в "Ар модерн" в качестве 
"документов, которые следует сохранить" 1.
           1 Номера от 15 февраля и 29 марта 1891 г.
      
      Четырнадцать дней. Тринадцать дней. Двенадцать... Адский метроном 
отстукивает 
свой счет... Одиннадцать...
      Точней старайся ставить точки,
      Одну, две, три - три крохотные точки.
      Сёра заметил ошибку, допущенную им в изображении мчащейся лошади, на 
которой стоит наездница. У него уже не будет времени ее исправить.
      Шесть дней. Пять. Три. Времени не хватит, он не успеет закончить "Цирк". 
Скамьи 
на заднем плане так и не удастся дописать к выставке: Сёра и в самом деле, 
несмотря ни 
на что, решил показать свою картину...
      10 марта. Комитет по развеске, возглавляемый Анри-Эдмоном Кроссом, 
принимается за работу в Павильоне Парижской ратуши. С каждым годом у комитета 
все 
больше и больше дел, так как число участников постоянно растет. На сей раз их 
будет 
двести двадцать девять. Сёра никогда не относился легкомысленно к своим 
обязанностям 
члена Общества независимых; он пунктуально их исполнял. Ежедневно Сёра 
отправлялся 
в Павильон, где встречался со своими товарищами по комитету Синьяком и Люсом, а 

также Тулуз-Лотреком.
      Для "нео" был отведен последний зал, в глубине Павильона. Ретроспектива