1 "Салон двадцати" в Брюсселе, "Краваш", 16 февраля 1889 г.
      
      В феврале, когда Сёра вернулся в Париж, некий любитель искусства выразил 
желание приобрести картину "Натурщицы" и один рисунок. Октав Маус сообщил об 
этом 
художнику и осведомился, за какую сумму тот согласился бы ее продать.
      "Если Вы сможете получить 60 франков за рисунок, я буду доволен, - 
ответил 
Сёра 17 февраля. - Я очень затрудняюсь назначить цену за моих "Натурщиц". Я 
считаю 
год работы по семь франков в день. Видите, какая выходит сумма. Однако личность 

любителя может сыграть роль в вопросе о разнице между моей ценой и его".
      Но, несмотря на уступчивость Жоржа Сёра, сделка не состоялась.
      Что-то происходило вокруг него. Что-то происходило всегда. Человеческое 
море 
подобно тому морю, в котором Сёра увидел образ вечной мечты, но его волнения 
никогда 
не прекращаются. Все в нем пребывает в движении, оно непостоянство, порыв и 
упадок, 
кипение амбиций, сталкивающихся друг с другом; волны накатываются одна на 
другую, 
охваченные всеобщим стремлением к жизни, и их относит вдаль убаюкивающая зыбь 
времени.
      Башня инженера Эйфеля поднимается все выше на фоне парижского неба. 9 
апреля 
скончался престарелый Шеврёль; ему было сто три года; каждое утро он ездил в 
карете на 
Марсово поле посмотреть, как идет строительство. С первого числа этого месяца 
Буланже 
находится в бегах; будучи человеком слабовольным, он, по выражению одного из 
своих 
бывших соратников, "попросту удрал" 1. По дороге в Касси Синьяк остановился в 
Арле и 
нанес визит Ван Гогу, который лежал в больнице после своего декабрьского 
кризиса. 
Переписываясь с ним, он пытался заинтересовать Ван Гога публикациями Шарля Анри,
 
достоинствам которого собирался публично воздать должное Ф. Ф.
      "Отныне, - заметит Фенеон, - вооруженный эстетическим угломером и тройным 

дециметром Шарля Анри, со спокойной душой и без лишних слов критик сможет 
зафиксировать ритм и степень окраски, величину углов, характер линий, записать 
имя 
художника, название работы, проставить несколько цифр, а читатель, обратясь к 
таблице, 
составленной мсье Бронисласом Зебровским для десяти первых биллионов, проверит, 

относятся ли числа, символизирующие такое-то произведение искусства, к формуле 
2n 
или являются первыми числами формулы 2n+1".
      Гогена же нисколько не интересуют эти соображения. Когда-то в письме к 
Шуффенекеру он изложил взгляды, весьма близкие к выводам Шарля Анри: "Есть 
линии 
благородные, лживые и т. д.; ...есть тона благородные и пошлые, есть спокойные, 

утешительные гармонии и такие, которые возбуждают Вас своей смелостью..." 2 Но 
Гоген 
занимался не только математикой; он предвосхитил то направление, которое заявит 
о себе 
повсюду, выступая против мистического отношения к науке, против культа 
материалистической видимости, и восстановит значение эмоции и мечты, наделит 
ими 
незримое и таинственное. В глубинах человеческого моря образуются великие 
течения, в 
водоворотах которых индивидуальное поглощается коллективным. Соперничество, 
страсти и нетерпеливость людей лишь добавляют немного своей пены. В связи с 
Всемирной выставкой Гоген пытался извлечь для себя кое-какую выгоду. Прямо на 
территории выставки, в кафе "Вольпини", художники из его группы и он сам 
повесили 
свои лучшие работы. Одна из них, акварель, написанная на Мартинике Шарлем 
Лавалем, 
будет снабжена в каталоге такой иронической ремаркой: "Собственность мсье 
Рипипуэна".
           1 Буланже покончит с собой на могиле своей любовницы на брюссельском 
кладбище "Иксел" 30 
сентября 1891 г.
           2 См. "Жизнь Гогена", ч. I, гл. 4.
      
      Настоящий Рипипуэн, однако, может теперь поделиться с дивизионистами