Он сохраняет белую раму, но покрывает ее точками цветов, дополнительных к 

цветам, располагающимся по краям картины. Таким образом, гармонии оттенков 
будут 
затухать не резко, а постепенно.
      Однако это еще не вполне удовлетворяет Сёра. Люди, подобные ему, никогда 
не 
могут утолить стремление к абсолюту. Но при этом, увлекшись какой-то идеей, они 
часто 
рискуют впасть в крайность, в излишнюю усложненность. В конце концов Сёра стал 
придавать раме непомерно большое значение. Он соединяет ее с сюжетом картины и 
в 
зависимости от того, где в его композиции располагается источник освещения - 
спереди 
или сзади, наносит на раму оранжевые или голубые точки.
      К этому новшеству все отнесутся по-разному. Писсарро, отец и сын, кажется,
 
познакомились с ним первыми. В начале июня Люсьен, который недавно перебрался в 

Париж - чтобы поддержать семью, он поступил в мастерскую хромолитографии на 
улице дю Шерш-Миди, - долго беседовал с Сёра о раскрашенных рамах. Позднее, 
пятнадцатого числа, мастерскую Сёра посетил Камиль Писсарро. Рама "Натурщиц" 
привела его в восторг.
      "Мы будем вынуждены поступить так же, - писал он Синьяку. - Картина 
смотрится по-разному в белом или каком-либо ином обрамлении. Ей-Богу, ощущение 
солнца или пасмурной погоды возникает только благодаря этому необходимому 
дополнению. Я в свою очередь попытаюсь сделать то же самое; разумеется, я 
выставлю 
свою картину, - спешит добавить Писсарро, - лишь после того, как наш друг Сёра 
объявит о своем приоритете, как и полагается".
      В течение июня Сёра принимал визит за визитом. Однажды утром приехавший в 

Париж Верхарн поднялся к нему в мастерскую и впервые в дыму от сигарет и трубок,
 
который обволакивал собеседников "атмосферой интимности", "от их взаимной 
настороженности не осталось и следа". Расслабившись, Сёра пустился в 
воспоминания о 
своих первых шагах в искусстве, о своем дебюте, о видах Аньера, где 
"необыкновенно 
мягкое и приятное освещение", какого не встретишь нигде больше, о своей "жизни, 

поделенной надвое самим искусством", о летних неделях, которые он посвящал 
пейзажам, 
и о зимних месяцах, занятых работой над большим полотном. "Картина 
программная?" - 
перебивает его Верхарн. "Нет", - отвечает Сёра, но ремарка его не останавливает,
 и он 
продолжает говорить...
      Журналы, книги - среди них, несомненно, первый, только что вышедший из 
печати сборник Гюстава Кана "Кочевые дворцы" - кипами лежат на столе возле 
кистей, 
тюбиков с красками, кисета. На стенах рядом с крокетонами висят несколько 
произведений Гийомена, Константэна Гиса, Форена и художника-плакатиста Шере, 
этого, 
по выражению Фенеона, "Тьеполо вдвойне", талантом которого восхищается Сёра, 
"покоренный радостью и весельем его рисунков", и в секреты ремесла которого 
пытается 
проникнуть. В тишине мастерской струится ровный голос художника.
      А тем временем на улицах Парижа нарастает возбуждение. 30 мая генерал 
Буланже 
покинул военное министерство. Создавая угрозу для властей, ширится его 
популярность, 
питаемая одной из тех страстей толпы, которые имеют все признаки любовного 
безумия. 
Песни, лубочные картинки, брошюры, игральные карты, различные безделушки 
прославляют героя с белыми усами; его изображение воспроизводится повсюду: на 
курительных трубках, на брошюрах с трехцветной ленточкой, на пятифранковых 
монетах, 
продающихся за три су, на игрушках, одна из которых воздает хвалу "всегда 
твердо 
стоящему на ногах генералу": "Статуэтка сконструирована таким образом, что она 
непременно возвращается в вертикальное положение, сколько бы ни пытались ее 
опрокинуть, какой патриот не пожелает стать обладателем и распространителем 
этого 
популярного символа уважаемой Франции и защиты Республики. Чтобы получить его 
бесплатно в тщательной упаковке, пришлите 1 франк 50 сантимов и т. д." 1.
      Вскоре из Бельгии вместе с сыном Эдмона Пикара, Робером, приезжает Тео 
ван 
Риссельберг. 1 июля он посещает Сёра. Риссельберг начал работать в 
дивизионистской