признал. 
Он не был лишен некоторого бахвальства".
      Аргументы, выдвигаемые против "тридцати", редко встречали одобрение 
присяжных. По просьбе матери Фенеона в суд явился Малларме, чтобы выступить в 
защиту своего друга: "Я знаю, что он не способен прибегнуть к каким бы то ни 
было 
иным средствам, кроме литературы, для выражения своих мыслей". 12 августа 
Фенеон и 
большая часть других лиц, проходивших по этому делу, были оправданы.
      Несмотря на оправдательный приговор, в полицейских кругах продолжали 
верить в 
виновность Ф. Ф. Однажды префект полиции Лепин якобы заявил жене Фенеона, 
которая 
жаловалась на то, что за ними установлена слежка: "Мадам, мне неприятно это вам 

говорить, но вы вышли замуж за убийцу" 1.
           1 Приведено Жаном Поланом, который, правда, считает это 
"преувеличением".
      
      В конце декабря, присутствуя вместе с Синьяком на премьере пьесы Ибсена 
"Враг 
народа", Ф. Ф. роняет любопытное замечание.
      "Он вскрыл, - записал в своем дневнике Синьяк, - логику различных 
покушений, объектами которых стали: при участии Галло - Биржа 1, Равашоля - 
магистратура и армия (казарма Лобо), Вайяна - депутаты, Анри - избиратели, 
Казерио 
- представитель власти. Наиболее "анархистским" ему представляется покушение 
Анри, 
направленное на избирателей, возможно более виновных, чем сами избранные, 
поскольку 
последние принуждаемы ими исполнять свое ремесло депутатов".
           1 Речь идет об одном из первых покушений. Шарль Галло бросил бомбу и 
произвел несколько 
выстрелов из револьвера в помещении Биржи 5 марта 1886 г.
      
      Разумеется, военное министерство отстранило Фенеона от должности. Таде 
Натансон, который в октябре 1891 года вместе со своими братьями основал журнал 
"Ревю 
бланш", предложил Ф. Ф. место секретаря редакции. Последний занимал эту 
должность 
до 1903 года, когда издание прекратило свое существование. Оказавшись на 
какое-то 
время, к своему большому неудовольствию, в центре внимания в связи с процессом 
"тридцати", он мог теперь, работая в журнале, как никогда прежде, раствориться 
в 
безвестности, удовлетворив свою страсть к анонимности. За девять лет работы в 
журнале 
он позволил лишь трижды напечатать свое имя на его страницах. Фенеон перестал 
писать. 
Не совсем, однако. Заявляя, что он "любит только черную работу", Ф. Ф. 
действительно 
находил смысл и удовольствие в том, чтобы от случая к случаю выступать в роли 
"негра", 
помогая кому угодно, например Вилли, который окрестил критика "отцом лаконизма".

      После того как вышел первый номер "Ревю бланш", Ф. Ф. вновь взялся за 
перо, 
согласившись вести в "Матэн", ежедневной газете с большим тиражом, рубрику 
происшествий, которые он излагал в трех строчках, в забавной и отстраненной 
манере. В 
этих сообщениях проглядывает его ирония по поводу человеческой суетности:
      "Бастуют двести смоловаров в Мимизане (Ланд). Три жандармских бригады и 
сто 
пехотинцев 34-го полка ведут за ними наблюдение".
      "Остерегайтесь алкоголя и похоти" - с таким напутствием обратился к 32-й 
дивизии генерал Прива в приказе, изданном в день прощания".
      "Мсье Абель Боннар из Вильнёв-Сен-Жорж, который играл в бильярд, выколол 
себе левый глаз, наткнувшись на кий".
      "Подозрительный бродяга, замеченный механиком Жикелем возле вокзала Эрбле,
 
найден; им оказался Жюль Менар, собиратель улиток".
      "Портботт приговорен к двенадцати годам каторги: он убил в Гавре ту самую 

игривую Козочку Нини, вообразив, что имеет на нее права".
      В 1906 году Ф. Ф. оставил эти экзерсисы, которые, с одной стороны, ему 
наскучили, а с другой, начали раздражать читателей "Матэн". Он поступил на 
службу в 
галерею "Бернхайм-младший" и позднее стал ее художественным директором. 
Безошибочность в суждениях, разумеется, сослужила Фенеону хорошую службу. 
Правда,