величия. Она 
вымещала на дочери свою неудачную жизнь, терроризировала ее, угрожая ей 
страшными 
наказаниями, если та вздумает пожаловаться соседям или закричать. Она посылала 
девочку по 
дворам петь и просить милостыню. Не выдержав, Джейн убежала из дома, и этот 
первый ее побег 
закончился в больнице Сальпетриер, в отделении Шарко, где ее лечили от нервного 
потрясения. 
После этого девочку вернули матери, которая стала толкать ее на проституцию. В 
семнадцать лет 
она снова сбежала и уже не вернулась, сохранив на всю жизнь отвращение "ко 
всему низкому, 
вульгарному, грубому". У нее были покровители, но она никогда не продавала себя 
и заводила 
романы только с теми, кто ей нравился. Музыка и танец стали ее убежищем. 
Сначала она работала 
наездницей на ипподроме на авеню Альма, потом кассиршей на Всемирной выставке 
1889 года, 
затем пришла в "Мулен Руж", где ее очень тепло принял Зидлер.
       Лотрек тоже испытывал дружеские чувства к этой болезненной, 
впечатлительной молодой 
женщине с несчастным лицом, бирюзовыми глазами, попавшей в толпу девок, которые 
называли 
ее Безумная Джейн. Они считали ее чужой. Она разбиралась в картинах и книгах, у 
нее был 
хороший вкус. Ее утонченность, изысканность, культура, одним словом, 
"одухотворенность" 
выделяли Джейн среди товарок по "Мулен Руж", которые, как водится, ненавидели 
ее за это.
       У Ла Гулю танец был проявлением чувственности, звериных инстинктов, 
выражаемых в 
ритме, что и создало ей порочную славу. Танец Джейн Авриль наполнен мыслью - 
это был язык, 
которым она объяснялась с миром. Лотрек упивался изящными па, гармоничным 
сочетанием 
цветов ее костюмов - черное, зеленое, фиолетовое, голубое, оранжевое, - она 
одна из всех 
танцовщиц "Мулен Руж" выступала не в белых нижних юбках, а в цветных - из шелка 
или 
муслина.
       Он без конца писал ее, очарованный ее своеобразным лицом, сдержанным и 
потому, как 
это ни странно, особенно привлекательным, придававшим ей "волнующий" шарм, 
порочный, как 
уверяли некоторые, или же, как его остроумно определил Артур Саймонс, - шарм 
"развращенной 
девственницы". Лотрек написал ее исполняющей сольный танец, с поднятой ногой, 
затем 
выходящей из "Мулен Руж". На одной картине она, закутавшись в широкое манто, 
засунула руки 
в карманы, на другой - натягивает перчатки. И каждый раз художник уделяет 
особое внимание 
болезненному, задумчивому, странно-грустному лицу этой женщины, которую одни 
посетители 
кабаре считали морфинисткой, другие - "немножко свихнувшейся девушкой из 
порядочной 
английской семьи, родные которой, чтобы отделаться от нее, назначили ей пенсию",
 некоторые 
утверждали, что ее настольной книгой является Паскаль.
       Дружеские чувства Лотрека к Джейн Авриль находили у нее полную 
взаимность. 
Плененная талантом художника, она охотно соглашалась позировать ему в 
мастерской, нередко 
играя там роль хозяйки. Она часто обедала с ним в знаменитом ресторане Латюиля, 
на авеню 
Клиши, приходила к нему в кабаре Брюана. Пожалуй, Лотрек был так прельщен Джейн 
Авриль 
потому, что в ней его интересовала не танцовщица, а ярко выраженная личность, 
что обычно его 
так привлекало. Кадриль, судя по картинам, все меньше очаровывала его. Танец 
перестал его 
вдохновлять. Действительно, во всех сценах в "Мулен Руж" - они у него 
многочисленны и 
разнообразны - он почти нигде не изображает вихрь танца. А там, где все-таки 
Лотрек 
обращается к кадрили, он передает момент, когда оркестр еще не начал играть и 
партнеры с 
вызывающим видом неподвижно стоят друг против друга.
       Правда, к этому времени относится еще одно полотно: на нем изображены