любопытных. 
Все старались расшифровать подпись художника. Лотрек уже три года назад 
окончательно 
расстался со своим псевдонимом Трекло, но подпись у него была неразборчивая. 
Отрек? Или 
Лотрек? На следующий день о нем уже знал весь город.
       Он стал знаменит. Во всяком случае, как плакатист.
       
       * * *
       Как раз в это время в Париж приехал Габриэль Тапье де Селейран, чтобы 
продолжить 
занятия по медицине.
       Теперь Лотрек всюду ходил со своим кузеном. Молодые люди встречались 
каждый вечер. 
Они составляли поразительный контраст, что, несомненно, забавляло Лотрека. 
Долговязая фигура 
"доктора" подчеркивала маленький рост Лотрека, его уродство, которое он сам все 
время 
нарочито выставлял напоказ, вернее, усиливал своими необычными костюмами, 
гримасами, 
бесконечными шаржами на самого себя. Тот, кто раз видел эту пару, видел, как 
высокий, сутулый 
студент-медик, наклонив голову, неторопливым шагом следовал за карликом, ростом 
ему по 
грудь, тот никогда не забудет этой трогательной и грустной картины.
       Тапье нежно любил Лотрека и жалел его, хотя и не показывал виду. Он с 
бесконечным 
долготерпением сносил от кузена все, как большая собака, которую терзает 
ребенок. 
Миролюбивый и добрый юноша, с мягким характером, он все прощал своему кузену, 
потакал всем 
его капризам и выполнял любое его требование тем более охотно, что верил в его 
талант и 
искренне преклонялся перед ним.
       Лотреку, который упорно стремился жить так, как живет здоровый человек, 
никогда и в 
голову не приходило, что причиной снисходительного отношения к нему окружающих 
было не 
восхищение перед его талантом - хотя он уже добился его, - а сострадание, 
которое он вызывал 
в людях.
       "Все, чего ему удавалось добиться, он приписывал своей воле" 1. Детская 
черта. Но в 
Лотреке вообще было много детского. В свои двадцать семь лет он был капризен, 
нетерпелив и 
вспыльчив, хотя и очень отходчив. Если с ним соглашались недостаточно быстро, 
он мог начать 
топать ногами. Он из всего старался сделать развлечение. И разве вся его жизнь 
не была 
трагической и смертельной игрой, в которую он играл? Как всякий ребенок, он 
часто терял 
чувство меры. Тапье, еще больше, чем Гибер, был для него козлом отпущения.
           1 Таде Натансон.
       
       Запрещалось вести разговоры о политике, что так любил Тапье и ненавидел 
Лотрек. 
Запрещалось принимать участие в обсуждении художественных вопросов: "Не 
вмешивайся. Это 
не твое дело". Запрещалось здороваться с людьми, к которым не благоволил Лотрек,
 и даже с тем 
человеком, чье лицо просто не приглянулось ему. Лотрек ежеминутно одергивал 
кузена. "Без-дар-
ность!" - кричал он ему, подчеркивая каждый слог. Тапье замолкал, опускал 
голову, но никогда 
не сердился. Казалось даже, что ему нравится, доставляет удовольствие такое 
обращение.
       А Лотрек уже не представлял себе жизни без своего "доктора". Его 
общество стало для 
Лотрека незаменимым.
       Тапье поселился не на Монмартре, а около церкви Мадлен, в квартире с 
удивительно 
низкими потолками, о которой Лотрек говорил, что "она создана для жареной 
камбалы". Габриэль 
стажировался в больнице Сен-Луи, у известного хирурга Пеана. Он расхваливал 
Лотреку своего 
руководителя. Лотрек, которого привлекала медицина - если бы не болезнь, он, 
вероятно, стал 
бы врачом, - и раньше встречался со многими коллегами Буржа. Некоторые из них, 
как сам 
Бурж, уже работали самостоятельно, другие проходили практику или еще учились.