которыми его несчастный предшественник набил две крохотные комнатенки. В этой 
коллекции, 
помимо Моне, он обнаружил "ужасы", подписанные Гогеном, Дега, Писсарро, 
Раффаэлли, 
Гийоменом, Домье, Йонкиндом, Одилоном Редоном, а также произведения Лотрека, 
которые были 
куплены Тео по настоянию Винсента.
       В предшествующие годы Жуаян случайно раза два виделся со своим старым 
школьным 
товарищем. Так как авторы картин, находящихся в галерее, обычно приходили 
узнать о судьбе 
своих работ, Жуаян понял, что рано или поздно на пороге его лавочки появится и 
Лотрек. Так оно 
и случилось.
       Жуаян начинал свою деятельность в очень неблагоприятной обстановке. Не 
было ни 
покупателей, ни денег. Немногочисленные посетители качали головой и делали 
мрачные 
предсказания.
       Жизнерадостный, как всегда, Лотрек постарался подбодрить Жуаяна. Теперь, 
когда его 
товарищ по лицею Фонтан оказался в "его лагере", он с ним уже не расстанется. 
Что, Дега даже не 
соизволил показаться? "Ничего, - утешал друга Лотрек. - Все придут, никуда не 
денутся".
       И действительно, вскоре галерея стала центром, вокруг которого 
сплотилась молодая 
живопись. Там встречались Гоген, который как раз в это время готовился к 
отъезду на Таити, 
Эмиль Бернар, Серюзье, Шуффенекер, Шарль Морис.
       Лотрек приходил туда каждый день.
       
       * * *
       "Мулен Руж" закрывался вскоре после полуночи, но оркестр продолжал еще 
играть. В зале 
оставались только завсегдатаи. Танцовщицы начинали выступать ради собственного 
удовольствия 
и для знакомых, изобретая невероятные акробатические па, в исступлении делая 
необычайные 
пируэты перед зеркалами, которые, умножая, отражали все эти бурные импровизации.

       Лотрек зажигался. Быстрым контуром, одной линией он передавал на бумаге 
схваченную 
мимолетную экспрессию движений ноги, взгляда, бешеный темп Нана Ла Сотрель, 
ноги которой 
четко и быстро отбивали такт, арабески пухленькой Ла Макарона (она танцевала с 
откровенной 
непристойностью, беспрерывно задирая свои юбки и показывая панталоны из черного 
тюля с 
блестками), мелькание пуантов, изящные и виртуозные па Грий д'Эгу, прелестной 
девочки, чья 
скромность ("мне отвратительны женщины, которые выставляют напоказ свое тело") 
резко 
контрастировала с чувственным танцем всегдашней ее партнерши Ла Гулю.
       Ах, Ла Гулю! Какая женщина и какая танцовщица! Поразительное 
"сладострастное и 
похотливое животное", порочное и обаятельное, исступленное и плотоядное!
       Возбужденный Лотрек как бы принимал участие в каждом из этих безумных 
танцев, 
которые до предела напрягали его нервы. Он не упускал ни одного па Ла Гулю или 
Мом Фромаж, 
когда они танцевали в паре с флегматичным Валентином Бескостным, или Виф Аржан, 
или же 
Пом д'Амур, ни одного движения стройной, гибкой лианы Рейон д'Ор, красивой 
кокотки с 
золотистым шиньоном, которая крутилась волчком и, казалось, взбивала своими 
изящными 
ножками в атласных туфельках пикантный соус. Он следил за исступленными 
телодвижениями 
Нини Пат-ан-л'Эр, бывшей лавочницы, жены и матери, которой овладел бес танца, и 
она, 
откинувшись назад, кружилась вокруг своего кавалера, при каждом па вскидывала 
ногу к потолку, 
и экстаз озарял ее болезненно-бледное лицо с огромными темными глазами. "Это 
танцует сама 
смерть", - сказал кто-то о ней.
       Не мог Лотрек оторвать глаз и от Джейн Авриль, маленькой, красивой, 
хрупкой женщины 
с грустным лицом "падшего ангела" 1, с меланхоличным взглядом и кругами под 
глазами, которые