и писать я 
научился в четырнадцать лет и до сих пор не шибко-то грамотен. Но мой ум помог 
мне обойтись 
без образования... Я умею устраивать увеселения, у меня хороший нюх..."
           1 Этот приток Сены, как его называли, "речка Гобеленов", был 
превращен дубильщиками в сточную 
канаву. В начале XX века его заключили в трубу.
       
       Не успела картина Лотрека "Танец в "Мулен Руж"" просохнуть, как ее купил 
Оллер. 
Зидлер повесил ее в холле, на правой стене, над стойкой, рядом с картиной "В 
цирке Фернандо: 
наездница".
       Лотрек все вечера проводил за своим столиком, среди друзей. Он громко 
острил, много 
пил, пользовался успехом, и какой-нибудь случайный посетитель, увидев этого 
"забавного 
человечка", наверняка думал, что Лотрек - один из аттракционов заведения, вроде 
того 
"виртуоза", который каждый вечер, от восьми до десяти часов, вызывал хохот у 
публики, издавая 
музыкальные звуки весьма неэстетичным способом, подражая при этом, по желанию 
слушателей, 
то баритону, то басу, то сопрано.
       Лотрек жил в каком-то головокружительном темпе. Из "Мирлитона" в бар, из 
"Ша-Нуар" 
в "Мулен Руж", из публичного дома в цирк или пивную. Он тащил за собой всех, 
кто попадался 
ему на пути, цепляясь за них, заставляя сопровождать себя. Домой он возвращался 
все позже и 
позже и с крайней неохотой. Если бы можно было вообще не заходить домой, 
никогда не 
оставаться наедине с собой! Одиночество - вот чего он страшился.
       Круг его друзей все расширялся. Друзья его забавляли, он привлекал их к 
себе по самым 
неожиданным мотивам и уже не отпускал их от себя. У одного ему нравился 
необычной формы 
череп, у другого - красивые жилеты, каких не было ни у кого в Париже. У него 
были 
собутыльники, всегда готовые сопровождать его во всех его похождениях, но были 
и истинные 
друзья - его убежище, - с которыми он чувствовал себя в безопасности.
       В "банду Гибера" входили Нюма Бараньон, человек с волчьим аппетитом, 
который мог в 
один присест уничтожить баранью ножку, Сеско, использовавший свое фотоателье 
главным 
образом для интимных свиданий и любивший петь под банджо грустные песенки. Его 
худоба 
вызывала такую тревогу, что Лотрек собирался взять его на пансион. Входил в эту 
компанию и 
пухлый Анри Сомм, блондин с детским лицом, карикатурист и офортист, рьяный 
поклонник 
японского искусства, художник "дам полусвета" и, кроме всего прочего, автор 
знаменитой 
песенки, исполнявшейся в "Ша-Нуар":
Когда у лестницы ступенек нет,
То лестница она уж не вполне...
       Напротив Сомма обычно сидел огромный детина, добряк Максим Детома, или, 
как его 
прозвал Лотрек, "Большое Дерево". У этого миролюбивого великана было больное 
сердце, и он 
жил в каком-то замедленном темпе. Он был скромен и старался быть незаметным, 
так старался, 
что "даже цвет его черного фрака казался более тусклым, чем у других" 1.
           1 Таде Натансон.
       
       Детома был очень целомудрен и, к великому удивлению и восторгу Лотрека, 
оставался 
совершенно безучастным в самых злачных местах. Ему претило ячество, говорил он 
тихим 
голосом, беззвучно смеялся, а когда Лотрек, переругиваясь с каким-нибудь 
незнакомцем, кричал 
своим звонким голосом: "Вот подожди, сейчас он тебя вздует", - Детома лишь 
делал вид, что 
собирается ударить.
       Входил в эту компанию и молчаливый анархист Шарль Морен, который пил ром 
литрами, 
был обуреваем какими-то темными страстями, ненавидел собак, в такой же мере - 
полицейских, 
но, по словам Лотрека, "как никто, умел писать руки". Морен увлекался вопросами