а? Помнишь?" В ответ она, еле ворочая языком и хихикая между фразами, твердила: 
"Еще бы! Сколько 
шлюх было!.. Умора!" Ничего другого из нее вытянуть было нельзя. Не помогли 
никакие усилия". Затем Ла 
Гулю некоторое время работала горничной в одном из домов терпимости и наконец 
стала тряпичницей и 
нищенствовала в Сент-Уэне, парижском квартале, населенном беднотой. Она жила 
там в своем фургончике 
с собакой Риголо, последним и единственным ее утешением. От прошлой жизни у нее 
сохранился только 
кружевной лоскут, обрывок одной из ее пенящихся юбок, которым она "украсила 
серое от пыли окошечко". 
В январе 1929 г. она заболела, и ее отправили в больницу Ларибуазьер, где 30 
января она умерла в возрасте 
около шестидесяти лет. Перед смертью она попросила позвать священника: "Отец, 
боженька простит меня? 
Я ведь Ла Гулю". В том же году оба панно, сделанные для нее Лотреком, были 
приобретены 
Люксембургским музеем.
       У этих панно тоже есть своя биография
       Примерно в 1900 г. Ла Гулю, будучи в нужде, продала их одному 
коллекционеру, доктору Вио. На 
аукционе, где распродавалась коллекция Вио, в 1907 г. панно были куплены за 
5200 франков и затем 
переходили из одного собрания в другое, побывали в Скандинавии, вернулись 
обратно в Париж. В 1926 г. 
один торговец, собственностью которого они тогда являлись, решив, что легче 
продать холсты меньшего 
размера, не дрогнув, разрезал панно на восемь больших холстов и много маленьких.
 Художественные 
критики яростно восстали против такого вандализма, и в конце концов оба 
произведения были 
восстановлены и в 1929 г. куплены за 400 тыс франков Министерством изящных 
искусств. Переданные 
Лувру в 1947 г., они сейчас находятся в одном из залов "Же де Пом"
       
       * * *
       Лотрек недолго оставался в Париже. Ему уже не сиделось на одном месте. 
Едва состоялось 
открытие ярмарки в Нейи, как он умчался на побережье Ла-Манша, почувствовав 
необходимость 
"подремонтировать себя".
       В фуражке и куртке капитана торгового флота с золотыми пуговицами, в 
сопровождении 
верного Детома, который своим внушительным видом охранял его от насмешек, он 
ковылял по 
порту Гранвиля, по улицам Динара. На пляже Лотрек в облегающей тельняшке 
принимал 
воинственные позы ("Я изображаю льва", - говорил он) и просил Гибера 
сфотографировать его. 
Что ж, одной карикатурой больше!
       Случалось, он доставал из груды хлама в своей мастерской на улице Турлак 
какую-нибудь 
маску, напяливал ее себе на лицо: "Ведь правда, она недурна и на месте... Она 
меня совсем не 
уродует... просто меняет!" Бедный Лотрек!
       В то лето он собирался побывать на юго-западе Франции, но ему так 
нравилось море, что 
он решил не тащиться через всю страну поездом, а сесть в Гавре на один из 
пароходов компании 
Уормс, обслуживающий линию на Дакар, и проплыть на нем вдоль берега до Бордо. 
Гибер 
сопровождал его.
       Лотрек отплыл на "Чили". Пассажиров было мало, всего несколько человек. 
Лотрек вел 
себя по-хозяйски. В Гавре он закупил ящики изысканного вина, портвейна и 
оливкового масла. 
Путешествие превратилось в веселый пикник. Устроившись на кухне, как у себя 
дома, Лотрек 
требовал, чтобы пароход останавливался у бретонских рыбацких поселков, где 
можно запастись 
рыбой и другими дарами моря. Он готовил экипажу роскошные обеды, угощал их ухой 
по-
бордоски и омарами по-американски. Без устали он нарезал омаров, рубил лук и 
разные травы, 
варил соусы, приправлял блюда томатом, перцем, коньяком или белым вином, словом,
 трудился 
не покладая рук.
       Путешествие показалось ему слишком коротким. Когда они пришли в Бордо, 
Лотрек вдруг