Лотрека. Что касается Рене Вер, то ее муж умер и она осталась с сыном, ныне 
доктором Луи Шуке, с 
которым мне довелось встретиться. Доктор Луи Шуке любезно поделился со мной 
своими воспоминаниями 
и передал некоторые семейные реликвии, по которым я смог точно восстановить 
многие подробности жизни 
Лотрека.
       Дружба Лотрека с Рене Вер началась давно. Уже в 1888 г. эта женщина 
изображена Лотреком 
вместе с Адольфом Альбером, Ла Гулю, Клодоном и другими на иллюстрации 
"Бал-маскарад", сделанной 
для "Пари иллюстре" (10 марта), а также на этюде на холсте к этой литографии.
       
       Меню для Независимых - безусловно знак признательности Лотрека своему 
дорогому 
Додо, как он нежно называл Адольфа Альбера, секретаря Общества французских 
художников-
граверов, при содействии которого Лотрека пригласили на их пятую выставку, 
состоявшуюся в 
апреле. Лотрек там показал двенадцать произведений графики, что уже 
свидетельствует о его 
большой продуктивности. Но это было не все. Он еще работал над семью 
иллюстрациями к статье 
Жеффруа "Рестораны и кафешантаны на Елисейских полях", вместе с Ибельсом 
принимал 
участие в альбоме "Оригинальный эстамп", который вышел в июле. Этот альбом, 
посвященный 
кафешантанам, содержал двадцать две черно-белые литографии. Предисловие к нему 
было 
написано Жоржем Монторгеем.
       Работая над этими литографиями, Лотрек с Ибельсом бродили по 
увеселительным 
заведениям: "Пти-казино", "Скала" на Страсбурском бульваре или "Амбассадер", 
куда публика 
ходила специально, чтобы "пошуметь". Поработав в мастерской или же у 
кого-нибудь на квартире 
над холстом (он уверял, что за портретом отдыхает, а если так, то отдыхал он 
много, ибо писал 
портрет за портретом - своего кузена Луи Паскаля, изобразив его щеголем, 
некоего Буало за 
столиком в кафе, директора плакатной фирмы Делапорта, сидящим в небрежной позе 
в "Жарден 
де Пари", Ибельса, светскую даму - мадам де Горцикову), он отправлялся в 
кафешантаны, где 
наблюдал и рисовал певиц, комиков, куплетистов: Полу Бребьон, которая, 
кривляясь и сюсюкая, 
пела солдатские песни; Эдме Леско - она одевалась испанкой, когда исполняла 
"Хабанеру", 
англичанкой, когда пела "Лингалинг", и горной пастушкой, когда исполняла 
тирольские песни; 
мадам Абдалу, славившуюся своими гримасами, безобразно худую, уродливую женщину 
(она, 
когда пела, подмигивала, высовывала язык и оттопыривала губы); толстяка Кодье 
(Монторгей 
говорил о нем: "Он по крайней мере сыт и не будет приставать к вам во время 
ужина"), который 
вызывал восторг у посетителей "Пти-казино" своей песенкой:
Раз, два, три, черт возьми!
Раз, два, три, черт возьми!
А ля-ра-ра,
Латинскому кварталу - ура!
       Насытившись зрелищем, рассовав по карманам рисунки, Лотрек отправлялся 
бродить по 
улицам, переходя из кабака в кабак, выпивая то стакан портвейна, то смесь джина 
с вермутом 
("Пол-литровая кружка: джин с вермутом пополам. И тогда можно совсем не 
опасаться за голову. 
Вермут нейтрализует действие джина", - утверждал Лотрек), то рюмку коньяка или 
абсента 
("Еще рюмочку?" - "Вы же видите, что я уже пьян!" "Нет, не вижу, - отвечал 
Лотрек, - 
потому что я и сам пьян"). Наконец закрывался последний кабак. Лотрек садился 
на извозчика и 
засыпал. Храпя и причмокивая, он спал часа два, потом, стряхнув с себя сон, 
приказывал кучеру 
ехать в типографию Анкура, в ближайшем бистро подкреплялся одной-двумя рюмками 
спиртного 
и снова становился бодр и свеж. Опять слышался стук его палки, его смех и шутки.
 Он брал свои 
камни и уверенно, с поразительной сноровкой, рисовал на них портреты тех, кто