рассказать тебе, 
чего бы ты уже не знала". Но пора было думать о возвращении в Париж - "к 
сожалению, чтобы 
искать работу". Потому что с возвращением в Париж должны были вернуться и 
заботы. "Будем 
надеяться, что керамическая скульптура, которую я буду делать, прокормит нас с 
Кловисом".
       Гоген еще немного продлил свое пребывание в Понт-Авене. 13 ноября он 
выехал в Париж, 
где Шуффенекер снял ему "маленькую конуру" на улице Лекурб, 257.
       
*
       В холодном и унылом осеннем Париже Гоген снова стал влачить нищенское 
существование.
       Он начал работать у Шапле, но деньги это сотрудничество должно было 
принести не 
сразу. Гогену удалось продать за триста пятьдесят франков картину Йонкинда и 
рассчитаться с 
первоочередными долгами, в частности с долгом за пансион Кловиса, которым его 
сестра Мари 
совершенно перестала интересоваться.
       У Гогена произошло бурное объяснение с сестрой. Мари, упрекая брата, что 

он не 
пытается заработать деньги, а упрямо занимается живописью, предложила ему ехать 

в Панаму, где 
ее муж, Хуан Урибе, собирался основать комиссионное и банковское дело. "Для 
Панамы 
подходящего человека не найдешь, - писал Гоген Метте, - никуда не годные 
служащие требуют 
две тысячи франков. Вот почему Мари решила устроиться со мной на даровщинку. И 
довольно об 
этом, - обрывал сам себя художник. - Противно!"
       Гоген со всем пылом окунулся в свою работу над керамикой. "Вдохнуть в 
вазу жизнь 
фигуры, не нарушая при этом характера материала и законов геометрии" - вот 
какую 
цель он 
ставил перед собой *.
       * Гоген. Письмо в газету "Суар", опубликованное 23 апреля 1895 года.
       
       Но если Бракмон был довольно сдержан в своих похвалах Гогену, Шапле его 
всячески 
поощрял. Он сомневался, что эти "слишком художественные" изделия сразу найдут 
покупателей. 
Но считал, что через какое-то время они будут пользоваться "бешеным успехом". 
"Да услышь его 
сатана!" - восклицал Гоген. Работа в новой для него технике керамики не прошла 
бесследно для 
его живописи. Изображая на керамической вазе сцену из бретонской жизни, он 
"синтезировал" ее, 
обводя четким, подкрашенным золотом контуром формы людей, деревьев и облаков, 
написанных 
небольшими цветовыми пятнами *.
       * Эта ваза принадлежит в настоящее время Музею искусства и истории в 
Брюсселе. Ее значение в 
художественной эволюции Гогена было отмечено Мерете Бодельсен ("The missing 
Link 
in Gauguins 
Cloisonism").
       
       Примерно в это самое время он написал картину, в которой отчетливо видно,
 
что он 
продвинулся вперед по избранному пути: на картине изображен в профиль 
последовавший за 
Гогеном в Париж Шарль Лаваль, который в лорнет рассматривает фрукты, лежащие на 

столе 
рядом с керамической вазой. Еще никогда Гоген не заходил так далеко в своем 
стремлении к 
"синтезу". Картина, для которой он использовал столь любимую Дега композицию со 

смещенным 
центром (край полотна по вертикали разрезает лицо Лаваля), производит сильное 
впечатление 
своей декоративностью. Здесь Гоген куда ближе к Дега или к Сезанну (фрукты 
натюрморта 
написаны с сезанновской плотностью), чем к Писсарро.