И Гоген дал волю своим чувствам. Он рассказал Морису о своей жене, о 
детях, о ране в 
сердце, которую он скрывал, мучительно и напряженно оберегая свою тайну, 
маскируясь 
жестокостью и иронией, безжалостный к другим и к самому себе. В этот миг, когда 

заканчивалась 
целая глава его жизни, он, может быть, предчувствовал, что за две недели до 
этого в Дании в 
последний раз в жизни видел жену и детей, что его надежда вновь стать мужем и 
отцом тщетна, 
что непоправимое совершилось уже давно.
       - Я ухожу, - сказал он Морису, вставая. - Мне надо побыть одному. 
Встретимся не 
раньше, чем через несколько дней.
       Он подобрался, выдавил на губах кривую "надрывающую душу" улыбку.
       - Не раньше, чем я смогу простить себе, что плакал в твоем присутствии, 
- 
добавил он.
       
Часть третья
МАСТЕРСКАЯ В ТРОПИКАХ
(1891-1898)
       
I
СМЕРТЬ КОРОЛЯ
       
Душа наша - корабль, идущий в Эльдорадо
Малейший островок, завиденный дозорным,
Нам чудится землей с плодами янтаря,
Лазоревой водой и с изумрудным дерном.
Базальтовый утес являет нам заря.
Бодлер 103. Плаванье *
       
       7 апреля пароход "Океания" прошел Суэц, 11 апреля Аден, с 16 по 17 
апреля 
сделал 
остановку в Маэ на Сейшельских островах. Теперь пароход плыл по Индийскому 
океану в 
Австралию, куда он должен был прибыть примерно через две недели **.
       * Перевод М. Цветаевой.
       ** Маршрут Гогена и остановки, которые пароход делал по пути, мне 
удалось 
уточнить благодаря 
сведениям, полученным в архивах Компании пассажирского пароходства и в Архиве 
истории военно-
морского флота.
       
       Погода стояла отличная. Гоген прогуливался по палубе, глядя на горизонт, 

на касаток, 
которые по временам выскакивали из воды. Его длинные волосы, широкополая шляпа 
в 
духе 
Буффалло Билла сразу выделяли его среди других пассажиров, в большинстве своем 
колониальных чиновников, с которыми он не сближался. Он беспощадно судил этот 
"никчемный" 
люд, которому "государство оплачивает дорогостоящие прогулки с женами и детьми 
и 
дорожные 
расходы. А впрочем, - соглашался он, - люди они славные, и единственный их 
недостаток, 
кстати, весьма распространенный, это то, что они - самая настоящая 
посредственность".
       Глядя на этих господ в белых воротничках, окруженных семьями, Гоген еще 
острее 
чувствовал одиночество, которое охватило его с той минуты, как он в последний 
раз пожал руки 
немногочисленным друзьям, провожавшим его на Лионском вокзале. "На палубе 
нашего 
корабля 
я и в самом деле до странности одинок"...
       Гоген купил билет второго класса и теперь жалел об этом. Третий класс 
располагал почти 
теми же удобствами, а он сэкономил бы несколько сот франков. Между тем он уже 
сильно 
поистратился. Заплатил долги, ссудил пятьсот франков Шарлю Морису, наконец 
перед 
отъездом 
снял комнату на первом этаже на улице Буржуа, 9, по соседству с жильем Монфреда,