в его творчестве. На одной из этих картин - "Распятие" * - низонская Пьета 
высится среди дюн 
Ле Пульдю, точно языческий идол. На другой картине Гоген изобразил "Желтого 
Христа" **. 
Этого Христа он видел в маленькой часовне возле фермы Тремало, на холме, 
возвышающимся над 
Понт-Авеном. Деревянный сводчатый потолок этой сельской часовенки был синего 
цвета, стены 
- выкрашены голубой краской. В солнечные дни Христос казался желтым. Это 
сочетание цветов, 
должно быть, поразило Гогена, как и выразительная неуклюжесть, щемящая 
наивность 
скульптуры. Третья картина, портрет бретонки - "Прекрасная Анжела", гораздо 
ближе этому 
мистическому направлению, чем кажется на первый взгляд ***.
       * В настоящее время находится в Королевском музее изящных искусств в 
Брюсселе.
       ** В настоящее время находится в Галерее искусств Олбрайта в Буффало 
(США).
       *** В настоящее время находится в Лувре.
       
       Этим портретом Гоген хотел выразить свою признательность молодой чете 
Сатр, за их 
доброжелательство, за кредит, который мать Анжелы Сатр предоставила ему в своем 

маленьком 
кафе рядом с пансионом Глоанек. Анжеле Сатр, вышедшей замуж восемнадцати лет, 
теперь было 
двадцать один год. Ее считали самой красивой женщиной в Понт-Авене. Гоген решил 

подарить ей 
свою картину.
       Но если прекрасная Анжела воображала, что художник постарается, передав 
на портрете 
сходство, изобразить хорошенькую женщину, она ошиблась. Гоген написал Анжелу в 
бретонском 
праздничном наряде, во всей ее монументальности и тяжеловесной невозмутимости. 
Есть нечто 
извечное в этом образе женщины без возраста, полукругом отделенной от 
декоративного заднего 
плана, на котором неожиданно возникает перуанская статуэтка - "Дух умерших 
бодрствует". 
Можно себе представить, какие вопли поднялись в семействе Сатр, когда художник 
открыл перед 
ним свое полотно! Пока Анжела позировала, Гоген категорически отказывался 
показать 
незаконченную работу, отговариваясь тем, что хочет сделать сюрприз. Но среди 
художников, 
врагов Гогена, поползли недоброжелательные слухи. Муж Анжелы, Фредерик, пришел 
в 
ярость: 
Гоген хотел посмеяться над его женой, да и над самим Фредериком тоже, поместив 
рядом с 
изуродованной Анжелой гримасничающую статуэтку (Фредерик был мал ростом и 
некрасив). 
Растерянный Гоген пытался защищаться. "Ты ошибаешься, Фредерик. Я вложил в эту 
картину все, 
что мог". Но Фредерик и прекрасная Анжела были так же непоколебимы, как 
низонский кюре. 
Пришлось Гогену оставить картину себе.
       Неутомимый Гоген не ограничивался живописью. "Я сделал также большое 
скульптурное 
панно, - писал он Бернару... - Это самое лучшее и самое странное из моих 
скульптурных 
произведений. Гоген в образе чудовища берет за руку отбивающуюся женщину, 
говоря 
ей 
"Любите и будете счастливы" *. Лисица, индейский символ порочности, и в 
промежутках - 
маленькие фигурки". Перуанские статуэтки, индейские символы: трудно было бы 
обозначить 
более четкими вехами путь, по которому следовал Гоген. Панно "Любите..." 
вводило 
в его 
творчество стиль, уже отнюдь не европейский.
       Плодовитость Гогена, его неутомимая активность и вера в свои творческие 
силы вызывали 
зависть Бернара. "Счастливчик Гоген", - писал он Шуффу. Бернар уехал из Парижа 
в 
Бретань, но