изредка смягчаемая бледной улыбкой цветущего вереска. А в пасторском доме - 
скромный 
семейный очаг, сдержанное достоинство в каждом жесте, строгость и воздержание, 
суровые 
книги, учившие, что судьба всего живого предопределена и тщетны все попытки 
спастись, 
толстый черный фолиант - Книга Книг, со словами, принесенными из глубины веков, 

которые 
и суть Слово, тяжелый взгляд Господа Бога, следящего за каждым твоим движением, 

этот 
вечный спор с Всевышним, которому надо подчиняться, но против которого хочешь 
восстать. А 
внутри, в душе, - столько вопросов, бурлящих, никак не отливающихся в слова, 
все 
эти 
страхи, бури, эта невыраженная и невыразимая тревога -боязнь жизни, сомнения в 
самом себе, 
порывы, внутренний разлад, смутное чувство вины, неясное ощущение, что ты 
обязан 
что-то 
искупить...
     На высокой кладбищенской акации свила гнездо сорока. Быть может, изредка 
она садится 
на могилку маленького Винсента Ван Гога.
     * * *
     Когда Винсенту пошел двенадцатый год, отец решил определить его в пансион. 

Он 
остановил свой выбор на учебном заведении, которое содержал в Зевенбергене 
некий 
господин 
Провили.
     Зевенберген, небольшой городок, расположен между Розендаалем и Дордрехтом, 

среди 
широких лугов. Винсента встретил здесь знакомый пейзаж. В заведении господина 
Провили он 
на первых порах стал мягче, общительней. Однако послушание не сделало его 
блестящим 
учеником. Читал он еще больше прежнего, с горячей, неутолимой любознательностью,
 
одинаково распространяющейся на все - от романов до философских и богословских 
книг. 
Однако науки, преподававшиеся в заведении господина Провили, не вызывали у него 

такого же 
интереса.
     Два года Винсент провел в школе Провили, затем полтора года - в Тилбурге, 
где 
продолжил свое образование.
     В Зюндерт он приезжал лишь на каникулы. Здесь Винсент, как и прежде, много 

читал. Он 
еще больше привязался к Тео и неизменно брал его с собой в долгие прогулки. 
Любовь его к 
природе нисколько не ослабела. Он бродил по окрестностям неустанно, меняя 
направление, и 
часто, застыв на месте, оглядывался кругом, погруженный в глубокое раздумье. 
Так 
ли уж 
сильно он изменился? По-прежнему его обуревают вспышки гнева. Та же резкость в 
нем, та же 
скрытность. Не вынося чужих взглядов, он подолгу не решается выйти на улицу. 
Головные 
боли, рези в желудке омрачают его отрочество. Он то и дело ссорится с 
родителями. Сколь 
часто, отправляясь вдвоем навестить больного, священник и его жена 
останавливаются 
где-нибудь на безлюдной дороге и заводят разговор о своем старшем сыне, 
встревоженные его 
переменчивым нравом и неуступчивым характером. Они озабочены тем, как сложится 
его 
будущее.
     В здешних краях, где даже католики не избегли влияния кальвинизма, люди 
привыкли ко 
всему относиться серьезно. Развлечения здесь редки, суетность - под запретом, 
любые забавы 
подозрительны. Мерное течение дней нарушают лишь редкие семейные праздники. Но