быть, он 
решил любой ценой подбодрить, успокоить неотесанного, вспыльчивого и 
нетерпеливого 
парня, в голосе и взгляде которого сквозило отчаяние, глубокая тоска? Как бы то 

ни было, он 
посоветовал ему рисовать как можно больше и купил у него два рисунка. Может 
быть, это лишь 
ловко замаскированная милостыня? Так или иначе, пастор Питерсен всячески 
старался 
умиротворить страждущую душу Винсента. Он оставил его на несколько дней у себя, 

согрел 
приветливостью и лаской и, убедившись, что Винсент, несмотря ни на что, хочет 
продолжать 
деятельность проповедника в Боринаже, дал ему рекомендацию к священнику 
деревушки Кэм.
     Винсент собрался в обратный путь. Несколько дней, проведенных в доме 
пастора 
Питерсена, были для него счастливой передышкой. Теперь он пойдет назад, в 
Боринаж, в 
деревушку Кэм, где, как оговорено, он будет помощником пастора. Но что-то 
надломилось в 
его душе. Приветливость и радушие Питерсена не могут заставить Винсента 
позабыть 
о 
причиненной ему обиде. Господь и тот проклял его. Он отверг его, как некогда 
Урсула, как 
отвергли его общество и обыватели. Сначала растоптали его любовь, затем - еще 
страшней - 
распяли его веру. Одержимый жаждой мученичества, он взобрался на голые, 
бесприютные 
вершины, где свирепствуют бури и грозы, где человек - одинокий и беззащитный - 
полностью предоставлен самому себе. Там его поразила молния. Душу его обожгла 
встреча с 
Тем, кто в этих заоблачных высотах уже не имеет имени, - с Тем, кто являет 
собою 
гигантское 
и таинственное Ничто.
     Винсент побрел по дорогам, снедаемый тревогой и жаром, растерянный, 
угнетенный, весь 
во власти недуга, которому также нет имени. Он брел, засунув руки в карманы и 
тяжко дыша, 
без устали разговаривая сам с собой, не в силах долго оставаться на одном месте.
 
Он думал, что 
по-прежнему хочет проповедовать, но проповеди теперь не получались. Церкви 
вдруг 
показались ему трагически опустелыми каменными могилами. Неодолимая пропасть 
навсегда 
отделила Христа от тех, кто называет себя его слугами. Бог - далеко, невыносимо 

далеко...
     В пути он вдруг изменил направление. Он устремился в Эттен, словно в 
родительском 
доме мог найти ответ на вопросы, которые теснились и бурлили в его душе, 
обрести 
путь к 
спасению. Он понимал, что в Эттене его встретят упреками - что ж, ничего не 
поделаешь!
     И в самом деле, в упреках не было недостатка. Зато, увы, в остальном, в 
главном, поездка 
оказалась бесплодной. Правда, пастор ласково встретил Винсента, но он не стал 
от 
него 
скрывать, что такие безрассудные метания больше продолжаться не могут. Винсенту 

уже 
двадцать шесть лет - пора избрать себе ремесло и не отступать от избранного. 
Пусть он станет 
гравером, счетоводом, краснодеревщиком - кем угодно, только бы был конец 
метаниям! 
Винсент понурил голову. "Лекарство хуже недуга", - пробормотал он. Поездка 
оказалась 
напрасной. "Разве я сам не хочу жить лучше? - недовольно возражал он. - Разве 
сам я не 
стремлюсь к этому, не испытываю в этом потребности?" Но что изменится от того, 
что он вдруг 
сделается счетоводом или гравером? Эти несколько дней, проведенные с отцом, 
которому он